Герцог найдёт меня. Он должен найти. По- другому и быть не может!

Советник приблизился ко мне с флаконом в руке. Я попыталась отступить, вскинув руки, словно чтобы защититься, но связанные запястья свели этот жест на нет.

Сердце бешено билось, страх захлёстывал, но я заставила себя говорить.

— Подождите! — выкрикнула я, мой голос прозвучал громче и отчаяннее, чем я рассчитывала. — Вы хотите меня убить, но почему так сложно? Зачем устраивать спектакль с каретой? Почему просто не избавиться от меня?

Они переглянулись. Советник нахмурился, его лицо стало угрюмым и жёстким, а дядя ухмыльнулся, словно я задала глупейший вопрос.

— Потому что, дорогая, — сказал он с напускным весельем, растягивая слова, —это не просто избавление. Это финальный аккорд. Твоя смерть должна стать трагедией, чтобы никто не задал лишних вопросов.

— Особенно герцог, — добавил советник, его голос звучал ледяным сарказмом. —Он слишком умён, чтобы проглотить что-то очевидное. Мы должны сделать это убедительно.

Я сглотнула, ощущая, как горло сжимается от ужаса. Но отступать было нельзя.

— Зачем всё это? Почему я стала угрозой? — мой голос дрожал, но я пыталась придать ему уверенности. Я не знала, сколько времени у меня осталось, но его нужно было тянуть любой ценой.

Советник пожал плечами с видимой скукой, будто я задавала очередной банальный вопрос.

— Потому что ты была идеальной пешкой, Розалия. Милая, наивная, с хорошей родословной и внушительным состоянием. Ты была ключом ко всему.

— К чему? — переспросила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно, хотя внутри всё лихорадочно тряслось.

Дядя рассмеялся, его смех прозвучал резким диссонансом в тишине.

— К власти, конечно. Герцогу не нужна жена. Ему нужен наследник.

— Как испортила? — мои мысли метались, как пойманные в ловушку птицы.

Советник внимательно посмотрел на меня, словно проверяя, действительно ли я ничего не понимала.

— Ты должна была умереть, — сказал он с холодной прямотой. — Либо во время родов, либо от воздействия его магии. Всё выглядело бы естественно. Герцог не смог бы простить себе твою смерть, если наследник все же появился, а герцог этого, не пережил, то я становлюсь опекуном, если наследник не выживает, герцог все равно будет не в состоянии сам управлять своими землями. Ну а Роберт в любом случае получает остаток твоих денег и земель. Всё было бы идеально.

Эти слова ударили, как пощёчина. Осознание медленно пробивалось сквозь страх, смешиваясь с недоверием и болью. Я была разменной монетой, инструментом, который должен был отработать своё предназначение и исчезнуть.

— Он... знал? — мой голос сорвался, и я почувствовала, как по щекам текут горячие слёзы.

— Конечно, знал, — усмехнулся советник, его глаза горели холодным презрением.

— Думаешь, герцог не понимал, зачем ты ему? Мы не просто так дали тебе в спутницы Генриетту и Марию. Эти пустышки были запасным вариантом, стать его любовницами, чтобы убедиться, что хотя бы один ребёнок выживет. Даже лучше, если не твой.

Эти слова ударили сильнее любого оружия. Грудь сжалась, дыхание стало рваным.

В голове вспыхнуло: “Опять предательство. Опять я доверилась не тем людям.”

Но вместе с болью пришло нечто другое. Глубоко внутри я почувствовала движение. Необычайное тепло, мягкое, но настойчивое, словно волна прокатывалась по венам.

— Вы оба отвратительны! — выкрикнула я, отчаянно пытаясь скрыть дрожь в голосе. — Думаете, всё закончится, если меня не станет? Герцог найдёт вас. Он не успокоится, пока не узнает правду!

— Герцог будет слишком занят трауром, чтобы думать, слишком раздавлен, как же так невеста сбежала с любовником прямо перед свадьбой, — отмахнулся дядя, его лицо было уверенным, но в глазах я заметила тень раздражения.

Советник поднял флакон, делая шаг ко мне.

— Время спать, Розалия. Теперь уже навсегда, — проговорил он, ухмыляясь.

Глава 27

Герцог Альберт Гласберг

Лекарь сидел напротив меня за массивным дубовым столом, склонившись над письмом, как будто оно само по себе могло раскрыть все тайны. Его тонкие пальцы скользили по пергаменту, а магический кристалл в его другой руке мерцал слабым голубоватым светом.

— Это её рука, ваше сиятельство, — наконец произнёс он, голос звучал так, будто каждый звук давался ему с трудом. — Стиль письма, магическая аура — всё указывает на то, что письмо написала Розалия Фаейр.

Я сжал кулаки, ощущая, как в груди разгорается дикий холод. Нет, такого просто не может быть, я отказываюсь в это верить.

— Но? — тихо спросил я, едва сдерживая себя, должно быть какое-то “но”, моя интуиция меня никогда не подводила.

— Но... — он отложил кристалл и посмотрел мне прямо в глаза, в его взгляде читалось беспокойство. — Магическая аура странно искажена. Её оттенок более яркий, чем должен быть у госпожи Розалии. Словно её магия была усилена или искусственно стимулирована.

— Усилена? — я откинулся назад, стараясь справиться с накатившей волной ярости. — Чем именно?

— Возможно, зельем или заклинанием, — предположил лекарь. — Но это ещё не всё.

— Продолжайте.

Лекарь вытащил ещё одну записную книжку, полистал её и сказал:

— Я осмотрел дворецкого, Марию и Генриетту, как вы просили. У всех троих наблюдаются следы магического вмешательства. Весьма сильного. У дворецкого —“отвод глаз”, классическое заклинание, заставляющее игнорировать очевидное. У девушек — лёгкая влюблённость и эйфория, как будто их заставили смотреть на кого-то через призму восхищения.

— И вы хотите сказать, что это было сделано намеренно? — мой голос стал холоднее, как и воздух в комнате.

Лекарь кивнул:

— Да, ваше сиятельство. Эти заклинания имеют краткосрочный эффект, но оставляют следы. Похоже, маг воздействовал на них непосредственно в последние несколько дней.

Я поднялся из-за стола, чувствуя, как ледяная магия пульсирует в моих жилах. Всё становилось только хуже. Письмо, магическая аура, поведение слуг... Ничто не складывалось в логичную картину. Точнее складывалось, но эта картина мне решительно не нравилась.

— Если это магическое вмешательство, почему письмо выглядит настолько достоверным? Почему её магия на нём настоящая?

Лекарь пожал плечами:

— Возможно, госпожа действительно писала его. Но это не значит, что она сделала это добровольно.

— Тогда скажите мне, что именно происходит! — взорвался я, ударив ладонью по столу.

Лекарь вздрогнул, но быстро взял себя в руки.

— Я не могу дать вам однозначного ответа, милорд. Мне очень жаль, ситуация слишком запутанная.