Однако настоящая цель Джека – его сын, а не жена. Дэнни – соперник Джека: он обладает творческим даром, которого не хватает пустотелому Джеку. В фильме Спилберга такой ребенок был бы нетерпеливым, любопытным и невинным, его чувства были бы искренни и открыты, а вопросам не было бы конца. Вселенная Кубрика намного темнее. Дэнни в «Сиянии» посещают видения крови и хаоса – сумбурные образы того, что находится за пределами детства.

Дэнни говорит себе, что все это – и кровь, хлещущая из лифтов в «Оверлуке», и близнецы Грэйди, то держащиеся за руки, как знаменитая пара на фото Дианы Арбус, то лежащие на полу коридора в страшных ранах, – словно картинки в книге. Джек тоже притворяется, что страшные истории про отель полностью выдуманы, как в фильмах ужасов, которые существуют для того, чтобы пощекотать нам нервы. В «Сиянии» подмена реальности становится реальностью – очень популярная в кинематографе идея. Страх, вызванный Джеком в шутку, овладевает им самим: вот единственное вдохновение, которое дано найти этому горе-писателю.

«Сияние» Кубрика – не просто типичный фильм ужасов. В частности, в нем есть реверанс в сторону вестерна. Джек, Венди и Дэнни, обсуждающие историю об отряде Доннера, – настоящая семья первопроходцев, которой на новой земле предстоит столкнуться с неизведанным ужасом, только вместо крытого фургона у них «Фольксваген-жук». «Оверлук», как сообщает Ульман Джеку, был построен «на старом индейском кладбище», что отсылает нас к историям о столкновениях белых переселенцев с индейцами на Диком Западе (а заодно и к одной из любимых тем Стивена Кинга). Вестерн часто противопоставляет несгибаемую готовность мужчины выполнять свой долг стереотипным женским делам, таким как забота о здоровье ребенка. «Давай поговорим о Дэнни… Боишься, его здоровье в опасности?» – с усмешкой обращается к Венди Джек в сцене на лестнице, ключевой сцене их противостояния. Его мужские обязательства, его сделка с дьявольским отелем «Оверлук» для него важнее, чем ее материнский инстинкт. «Я подписал соглашение, контракт», – говорит ей Джек, и его рука с силой рассекает воздух. Как и ХАЛ, Джек берет на себя «бремя белого человека» – ответственность за выполнение миссии[231].

* * *

«С человеческой личностью что-то изначально не так, – сказал Кубрик интервьюеру Джеку Кроллу, объясняя, что привлекло его в романе Кинга. – В ней есть и темная сторона»[232]. Это было очень в стиле Кубрика – описать зло как что-то, что «не так» с людьми, как своего рода неисправность, сбой в программе. Во многих фильмах Кубрика персонажи сталкиваются с подобной неисправностью, ошибкой проекта или концепции, – от Джонни Клэя в «Убийстве» до ХАЛа в «Космической одиссее». «Что с тобой не так? Тебя что, переклинило?» – орет инструктор по строевой подготовке Хартман в «Цельнометаллической оболочке» на рядового Кучу, который после этого стреляет ему в сердце. Причина краха Джека в «Сиянии» – катастрофический «конструктивный недостаток» американской системы, идеализирующей желание ни в чем себе не отказывать и любыми способами добиваться самовыражения.

В фильмах ужасов монстр обычно не злится; им просто движет потусторонняя демоническая сила. В «Сиянии» чудовищен обыкновенный мужской гнев, и лично я не могу привести другого примера подобного фильма ужасов. Фильм Кубрика вписывается в русло великих американских фильмов о мужском гневе, от кинокартины Николаса Рэя «В укромном месте» (1951) до «Искателей» Форда (1956) и «Таксиста» Скорсезе (1976).

* * *

Джек кричит и стонет во сне, опустив голову в лужицу слюны на столе. Когда Венди будит его, он, заикаясь, рассказывает о своем кошмаре: он убил ее и Дэнни, порубил их на куски. Затем появляется застывший оторопевший Дэнни с раной на шее. Венди сначала мечется между мужем и сыном, а затем обвиняет Джека. И на этот раз это ее момент гнева: «Ты сделал это с ним… Сукин ты сын!» – кричит она. Следующая сцена начинается с «танца ярости» Джека, идущего по коридору к Золотому залу (а он получился таким, как нужно, только после многочисленных дублей): Николсон демонстрирует практически балетные пируэты, при этом с силой ударяя кулаками по воздуху в ритм своих шагов.

Джек проходит в зал, подходит к бару, садится и закрывает глаза руками – точно так же, как Дэнни во время видения с потоками крови из лифтов. «Я бы свою чертову душу обменял на стакан пива».

Тут Джек открывает глаза – и мы становимся свидетелями магии одной из величайших сцен в творчестве Кубрика (она потребовала более восьмидесяти дублей). Джек видит не кого иного, как бармена Ллойда, бесстрастный образ которого искусно создал опытный актер, не раз участвовавший в фильмах Кубрика – Джо Теркель. На лице Николсона появляется медленная ухмылка. Судя по ответной улыбке Теркеля, он, похоже, относится к происходящему с легкой мрачноватой шутливостью. Клише, которыми изобилует «Сияние», теперь зловещим образом оживают. «Женщины… С ними жить невозможно, без них тоже», – произносит Ллойд. Эта банальность наполняет Джека воодушевлением: «Ллойд… Это мудрое замечание…Весьма мудрое». Глаза Джека светятся безумным восторгом. Внезапно ему начинает казаться, что нет ничего веселее, чем перекидываться подобными репликами, и в этой шутке участвует не только сам Джек, но и мы, зрители. «Кратковременная потеря мышечной координации», вот из-за чего он вывихнул руку Дэнни, придя домой пьяным, – просто небольшая неисправность! Он щелкает пальцами, имитируя хруст сломанной руки, так гениально, как может только Джек Николсон: на его лице пугающий маниакальный восторг. Чем больше мы радуемся провозглашению независимости Джека от «старого банка спермы наверху», как он называет Венди, тем больше мы его боимся.

Джек продает свою душу за опьяняющий аромат бунта, освобождая себя от жены, которая его сдерживает. (Здесь мы не можем не вспомнить идеи сценария 1950-х годов, когда Кубрик фантазировал на тему своего ухода от навязчивой Рут Соботки.) Однако он получает не свободу, а «заказы за счет заведения»[233], как позже говорит ему Ллойд: он слуга бесконечного цикла смертей в отеле. Выпитый залпом бурбон, который Ллойд дает Джеку, в один момент переносит его на самое дно «Оверлука», в комнату 237 – место, где принимает физическое обличие душевный надлом, как и подвал в фильме «Психо» (1960).

Дэнни попадает в комнату 237 раньше Джека. Мы видим, что Дэнни идет на голос, который ему кажется голосом матери. Здесь могла бы быть уместна какая-нибудь фрейдистская трактовка. Странная женщина, скрывающаяся в комнате 237, – полная противоположность Венди с ее девичьей, неэротичной наивностью. Вместо матери с ее утешительными банальностями Дэнни обнаруживает там женщину-соблазнительницу. Возможно, то, что травмировало Дэнни, оставив след на его шее, – это неконтролируемая взрослая сексуальность.