– Но я же вам сам рассказал…

– Ну и что? У Агаты Кристи в одном из романов убийцакак раз и признавался в убийстве – чтобы отвести подозрения от собственнойперсоны…

– Дерьмо это, а не мотив! – взвился он. –Во-первых, с какой стати мне ради него идти на мокруху? Денег таких у него нет,а на будущих выборах его все равно, чует мое сердце, прокатят с треском, и вМоскве ему местечко не светит… Чушь! А если во-вторых… да зачем мне тогда былосветиться? Дал бы ей по голове на полпути, выкинул из машины – а потом уверялбы, что отвез домой, до порога проводил…

Откровенно говоря, в этом был резон. В обоих егоутверждениях. С деньгами у губернатора не густо, а Камышан не такой дурак,чтобы светиться столь примитивно. И вряд ли губернатор мог иметь на него некийкомпромат, которым смог бы принудить, скорее уж обстояло наоборот…

– Да успокойтесь вы, – сказала Даша. – Япросто моделирую то, что в ваш адрес скажет прокурор… Прокуроры – тяжелыйнарод. Один, признаюсь по секрету, и меня в прошлом году посадить рвался. Елеотбилась изо всех своих девичьих слабых силенок. И красный дневник вам прокурорприпомнит…

– Жгите меня, но вот тут я вам говорю чистую правду:подбросила какая-то сука.

– А отпечатки?

– Листал я его у Ритки…

– И что там было, на вырванных страницах?

– Я же не знаю, какие именно вырваны, – огрызнулсяКамышан. – Но зуб даю: вырваны те листочки, где описаны разнузданные утехис губернаторским участием… Были такие. Я на его месте себя чувствовал бы весьманеуютно, знай я точно, что есть дневник… Только этого ему и не хватало за парумесяцев до выборов… Так договорились мы с вами или нет? – спросил онвдруг. – Вы же говорили…

Ход его мыслей Даша просекала без труда: несомненно, решил,что некие силы уже открыли потаенную охоту за губернаторским скальпом, недожидаясь предвыборной кампании. В этом свете легко объясняется его арест,обыск, наглое поведение ментов, ничуть несклонных стоять навытяжку передуправой… Ну и ладушки. Не стоит его разубеждать. Тем более что так и можетоказаться. Она нисколько не удивилась бы, узнав, что обаятельный суперменГалахов уже получил «добро» от неких влиятельных кругов – лицензию на отстрел,где прописью значится: «губернатор – один»… Этим и объясняется его разгульнаябесшабашность, словно заранее знает, что призрак бродит по управе, призракблагополучно сдохших демократических реформ, и этот призрак уже нисколечко неопасен новым прагматикам, играющим второй этап по своим правилам…

Вот только не стоит забывать, что губернатор еще способенпобарахтаться: никому не хочется на свалку истории, тем более, что найдетсястроптивый народ, который слишком многое теряет с уходом губернатора, и потомубудет драться до конца из примитивного инстинкта самосохранения… Самая поразадавать ему вопросы о Жене Беклемишевой – но с этим, пожалуй, повременим…

– Считайте, договорились, – сказала Даша. –На свободу хотите или безопаснее будет у нас пару деньков погостить?

– А этих скотов, надеюсь, уберете?

– Уберу, – сказала Даша. – И сигареты будут,и приличную еду обеспечим, а там и через подписку о невыезде обретете свободу.

– Только учтите – есть ситуации, когда помимописьменных показаний совершенно необходим и тот, кто их дал…

– Да понимаю я, – сказала Даша. – Никто васне собирается в камере вешать, успокойтесь. Мне вы нужны живехонький – какисточник, я подозреваю, бесценной информации.

– Уж это верно, – сказал он. – Сущий кладезь.Вы же не думаете, что я душу распахнул и иссяк до донышка?

– Господь с вами, кладезь… – усмехнуласьона. – Поработаем еще…

Когда Камышана увели и вернулся Паша, она молча протянулаему густо исписанные листки, закурила и уставилась в стену, на обтрепанный покраям плакат, способный растолковать и самому тупому, каким макаром разбираетсяпистолет Макарова. В голове неотвязно сидело ощущение некой неправильности. Содной стороны, все, что произошло с того момента, как она позвонила в квартируКамышана, ничуть не блистало новизной, укладывалось в рамки и стереотипы, быловполне объяснимо с точки зрения милицейского опыта, политических игр под ковроми самого нашего времени, безумного и шалого. С другой же… Где-то, словно надетской загадочной картинке, таилась неправильность, и Даша не понимала, в чемона заключается.

Губернатору, конечно, кранты. В отличие от других регионов,где, бают, губернаторы отвоевали себе постоянное местечко у того невидимогообщественности стола, где делят сладкий пирог, шантарский воевода, посовершенно точным сведениям, был признан не заслуживающим даже приставнойтабуреточки. Поскольку был слаб. Университетский говорун, заброшенныйнахлынувшей волной демократии в высокое кресло, просто-напросто не сумел войтив теневую элиту. Поскольку не смог удержать в руках рычаги и вожжи, не сумелсопротивляться московским бонзам, довольно быстро записавшим в «объектыфедеральной собственности» самые прибыльные шантарские предприятия. Вульгарноговоря, промотал все, что мог промотать. И малость поумневший электорат в лицесвоих наиболее зажиточных представителей поставил на краснобае крест.

Но барахтаться он будет, где вы видели идиота, способногоутюгом пойти ко дну в такой ситуации? Так в чем же тут клятая неправильность?Камышан достаточно умен, чтобы не цепляться за идущего ко дну патрона… Что-тотакое он знает, иначе не послали бы стрелка… Нужно прокрутить в памяти и зановопроанализировать разговор, манеру держаться, высчитать возможный ход мыслей клиента…В чем тут неправильность?

– Бомба, – сказал Паша, положив листки на столтак, словно они были сделаны из тончайшего хрусталя. – Залетели мы с тобойна самые верхи…

– Как, на твой взгляд?

– Не тянет он на убийцу. Точнее, улики против него нетянут на серьезные. Если его подставляют, то делает это круглый дурак, никогдапрежде не имевший дела с уголовщиной. Только учти, я никаких фамилий невыдвигаю, просто думаю вслух…

– А что тут думать? – сказала Даша. – У насесть время до завтра, до пятнадцати тридцати. Крайний срок, когда мы обязаныбудем доложить все прокуратуре. Каковая его у нас моментально заберет. Чего якатегорически не хочу. Не так уж часто бывает, Паш, чтобы начальство совершенноразвязывало руки. Грех не использовать такую везуху.

– А Галахов тебя потом не подставит? – спросилпрямой человек Паша.

– Попробую на него понадеяться, – сказалаДаша. – Ты иди и уладь все с Тодышем – пусть этому сукину коту жратвыраздобудут, курева и чтобы ни одна живая душа к нему носа не совала… Тодыш как,носом не крутит?