Я двигалась Адриану навстречу, тянулась за ним. Ловя губами мужские стоны.

Просунув руки под мои ягодицы, Адриан усадил меня на себя и крепко обнял.

Меня накрывало удовольствие, и я не хотела сдерживать свои эмоции. Ладонями обхватила колючие щёки и поцеловала, чтобы не кричать ещё громче.

Очередной толчок принёс долгожданное облегчение, лопнула пружина, освободив скопившуюся истому. Я обмякла в объятиях мужа, он всё ещё двигался во мне, а потом резко вышел, изливаясь на мой живот и глухо рыча.

Притянув меня обратно к себе, Адриан крепко обнял меня, и, зарывшись носом в мою макушку, не отпускал пока мы так и не уснули, на полу одинокой хижины, укрываясь одним на двоих одеялом.

— Кхм, кхм, — услышала я сквозь сон. Ночью я переползла на своего волка и сейчас щекой чувствовала его тёплую кожу и размеренный пульс. Но после покашливания, которое явно принадлежало не Адриану, пульс участился. Муж тоже проснулся. Удары его сердца молоточками отдавались в моей голове. Рука Адриана покоилась на моей талии и теперь напряглась.

Я и сама напряглась, когда покашливание повторилось.

Что за черт?!

Вспомнила где мы уснули, и после чего, и напряглась ещё сильнее.

— Любимый, может не стоит мешать? — раздался вкрадчивый женский шёпот. — Всё-таки твоя сестра… Стала этой ночью женщиной.

— Я догадался, Лин.

— Всех зверей в округе распугали, и глухой бы догадался. Да что ты так на него смотришь, Уильям? Он её муж, радоваться надо…

После этих перешёптываний я окончательно проснулась. Открыла глаза и зажмурилась от ударившего по глазам света. Дверь избушки была открыта настежь и на пороге маячили незваные гости.

Когда шепотки заглушил громогласный младенческий плач я окончательно проснулась.

— Какого хрена? — а это Адриан озвучил мою последнюю мысль. Но вставать не спешил, только крепче меня обнял. И шепнул мне на ухо. — Знаешь, твои родственники не лучше моих, оказывается.

Я не могла сдержать глупой улыбки и не хихикнуть, уткнувшись мужу в шею. Мне хотелось вскочить и броситься к брату, чтобы тюкнуть его чем-нибудь по голове (нечего врываться, когда у сестры брачная ночь ещё не закончилась, может быть) и обнять, я всё-таки соскучилась, хотя и прошло всего ничего с тех пор, как мы виделись. Хотелось взять на руки этот плачущий комочек — это же мой племянник!

Рассмотрев гостей, я узнала и подругу Магдалины с мужем. Маркиза ухмылялась, как и её муж. Магдалина выглядела бодрой и здоровой. Она обмоталась широким и длинным шарфом, где в образовавшемся у груди кармашке лежал их с Уильямом сын.

А вот Уильям был хмур и поспешил отвести глаза к потолку.

— Утро становится всё интереснее, — мрачно пробормотал он.

— Я же говорила, что прогулка выйдет удачной, — Магдалина светилась жизнерадостностью в противовес мужу.

— Могла и предупредить, — пробурчал Уильям. — Такого я точно не ожидал. И как теперь это развидеть?

Магдалина лишь пожала плечами.

— Ой, вот только не надо из себя святую невинность строить, — возмутилась я, прячась за плечом мужа и одеялом. — Вы пока моего племянника делали особо не беспокоились о том, кто что увидит и услышит. Я тоже, может, много чего хочу развидеть и расслышать.

— Ладно, — сменил гнев на милость герцог Коринский, — одевайтесь, я уже в курсе что случилось с твоим домом Радзиевский. Хорошо, что вы приехали сюда так быстро. Но за это время ещё кое-что случилось.

Непрошеные гости (а может, это мы были такими гостями, хижина-то, судя по всему, где-то на землях маркиза находится) оставили нас, выйдя на улицу.

Оставшись вдвоём с мужем, я во всей мере ощутила смущение достигшее меня запоздало. Особенно, когда надела вновь этот ужасный наряд какой-то орнанской блудницы.

— Адриан, — я повернулась к мужу, он тоже только закончил одеваться. — Я хотела сказать…

— Не надо… я виноват перед тобой, Ариана, — перебил он меня. — Я привык всё держать под своим контролем. И в своём стремлении сделать так, как считаю нужным чуть не погубил тебя. Чем всё закончилось, если бы не Алиам? Не могу думать даже об этом. И в том, что по мою душу идёт император Сантринии тоже виноват я.

В тесной охотничьей хижине мы и так стояли близко. Одно неловкое движение и можно легко задеть друг друга. Но неловкость — это не про меня и не про Адриана. Он подошёл ко мне и обхватил ладонями лицо. Прижался к моему лбу своим.

— Я своими действиями поставил под удар тех, кто мне дорог, тебя, Ариана, свою семью и твою, — с пылом продолжил Адриан. И мне не нравился тот огонёк в его глазах, что разгорался всё сильнее. В нём чувствовалась решимость, и я пока не понимала к чему. Только то, что мне это не нравится.

— Плевать, Адриан, — я отстранилась. Несмотря на слова, мне казалось будто Адриан со мной прощается, а значит, отвергает. И это меня обижало. Я доверилась, решила дать нам шанс. А он отталкивает меня. — Пока мы в Сантринии твой император не достанет нас. Будет посылать своих шестёрок, назначит награду за тебя хоть в сто раз больше, мы отобьёмся. Вместе…

— Ты плохо его знаешь, Вазелиус… Он безумец, — черты лица мужа заострились, став хищными, когда он говорил об императоре. — Он ударит по близким… Найдёт способ. И уж поверь, жалости он не знает.

— И что ты задумал? — я задала вопрос, ответ на который знала заранее. И он мне не нравился.

— Я отправлюсь к нему, сдамся. По крайней мере, это оградит… Всех вас…

— Ты с ума сошёл! — вырвалось у меня.

— Нет, послушай, я смогу подобраться к нему близко… И убью его.

— Но, Адриан, это слишком рискованно! А как же переворот? Вы же и так планировали убить его…

— Ждать несколько месяцев тоже риск. За это время император может добраться до тебя… До всех вас.

Это было самоубийством. Даже если ему удастся добиться аудиенции никто его не подпустит к императору настолько близко, чтобы можно было убить.

Но я не сказала это вслух. Он уже всё решил, иначе не стал бы мне это говорить. А я не могла проглотить обиду и переступить через гордость, чтобы умолять его не делать этого. Не после всего… Точнее, когда между нами всё только началось.

В этой напряжённой тишине полной недосказанности, что нас окутала, я слышала, как шумно входит воздух в мои ноздри. Как стучит сердце, наполняясь гневом.

— Ладно, — выдавила я из себя, с трудом расцепив губы. В конце концов, может, это очередной эксперимент, как тогда на ринге. Ждёт, что я снова побегу за ним? — Делай, как считаешь нужным.

Не дожидаясь ответа, выбежала на улицу под тёплые лучи весеннего солнца.

— О, Маркус, посмотри кто там, — малыш проснулся, и Магдалина держала его на руках, покачивая.