— Значит, Маркус, как звали нашего отца, — подошла я к ним. — Ну привет…

Невозможно было не улыбаться, глядя на этого детёныша. Большие глаза цвета грозового неба, розовые щёчки и пушок золотистых волос на голове. Малыш Маркус зевнул, заворочался у мамы на руках и заснул. Это было самое умилительное, что я когда-либо видела. Внутри меня что-то дрогнуло пока я смотрела на беззащитный комочек. Концентрация любви двоих воплоти. Маленькое чудо…

— Хочешь подержать?

Прежде чем я успела ответить, Магдалина вложила мне в руки Маркуса.

Наверное, я так и любовалась крохой, если бы бдительный папаша не вмешался и не забрал малыша.

— Пора возвращаться в поместье, — скомандовал Уильям, забирая сына.

Повернулся к Адриану и добавил:

— Многое нужно обсудить, зять.

***

— Император знает, что я его предал… — ещё по пути в поместье маркиза Уильям начал допрашивать моего мужа. — Ему известно о нашей с Арианой свадьбе.

Магдалина при упоминании Вазелиуза II побледнела и крепче обняла малыша. У неё есть причины его опасаться. Именно она предсказала ему гибель и восход драконов к власти в Сантринии, которой давно правили тёмные. И за это он хотел её убить, чтобы пророчество не сбылось. Но Уильям защитил.

— Теперь мне ещё меньше нравится новость, что император решил сам направиться к нашим границам, а не поручить переговоры послам и советникам, — сделал вывод Уильям о чём-то задумавшись. — Будем надеяться, что о перевороте ему всё-таки неизвестно. Иначе вместо продления мирного соглашения мы начнём войну.

— Вазелиус прибудет сам? — уточнил Адриан нахмурившись. Мы обменялись взглядами с мужем и этот молчаливый разговор мне не понравился.

— Да, — подтвердил Уильям устало, — я отправлюсь туда уже завтра… Чтобы подготовиться к встрече как следует.

Разговор прекратился, когда заплакал Маркус, и Уильям понёс сына к жене.

— Ты собираешься отправиться туда? — спросила так, чтобы меня услышал только Адриан.

— Да, — не стал Адриан лукавить, попытался поймать мою ладонь, но я не позволила. — Переворот планируется только через несколько месяцев, но я не могу столько ждать. За это время Вазелиус может добраться до тебя, до всей моей семьи. Я уже молчу о стае, которая осталась в Сантринии, большинству из них наверняка уже пришлось бежать.

— И как ты собираешься его убить? Заявишься к нему и выстрелишь в голову? — ядовито поинтересовалась я.

— Ариана, — протянул Адриан, всё-таки поймав меня за руку. Мы и так уже шли последними, а когда остановились и вовсе будто остались одни. Остальные быстро от нас удалялись. — Я должен это сделать…

Я бы поспорила с тем, кому и что он задолжал. Но не стала.

— А ты не думал о том, что будет если пулю поймаешь ты? Что будет с твоей семьёй… Со мной?

Смотреть мужу в глаза было невыносимо больно. Он ещё был рядом, но у меня в душе уже зародилась непривычная тоска.

Вырвавшись я догнала Магдалину и Селину.

— Я попрошу приготовить шоколадный торт, — улыбнулась мне Селина с каким-то сочувствием во взгляде. — Это лучшее лекарство от… Тоски.

— Прости её, — склонилась ко мне Магдалина, — Селина эмпат, но способности открыла в себе недавно, и иногда забывает, что не все эмоции окружающих стоит озвучивать.

Я лишь кивнула в ответ. Больше всего мне в тот момент хотелось вовсе никаких эмоций не испытывать.

Весь оставшийся день, я посвятила племяннику. Он, конечно, большую часть времени спал или ел, умильно посасывая мамину грудь. Оказалось, дети безумно очаровательны. И проведя весь день в детской вместе с Магдалиной и Селиной, я не заметила, как пролетело время.

Мужчины были слишком заняты решением политических вопросов, до которых нас не допустили.

Удивило, что не одну меня такой расклад раздражал.

— Нет, ну а мы что, курицы необразованные и в тактике со стратегией не понимаем?! — возмущалась маркиза. — Между прочим, женский взгляд на проблему бывает намного полезнее.

— Они хотят оградить нас, защитить, — утешала Магдалина. — У оборотней это стремление и вовсе обострено.

— Пережиток, — фыркнула Селина, и я с ней была согласна.

— Увы, пока ещё настоящее.

В руках у меня была голубая подушечка, которую я стянула с дивана и, не щадя, мяла.

— Прекрасный способ защитить — оставить одну, — процедила я, и бросила подушку на пол поздно сообразив, что произнесла это вслух. Но слово не воробей. И меня понесло… — Мужчины все такие твердолобые идиоты? Сначала признают, что с женой нужно быть честными, интересоваться её мнением, а потом вопреки своим же словам делают, как считают нужным!

Я рассказала почти всё. Начиная от нашей женитьбы с Адрианом. Заканчивая ужином у князя Азара и разговором в лесу, после того как нас нашли.

— И ты так просто отпустишь его на верную смерть? — уточнила Селина. — Мужчины, к сожалению, не всегда с первого раза выучивают свои ошибки. — И иногда им нужно время осознать. А лучше действие.

Я надула губы и подпёрла руками подбородок. Хорошо говорить. Их мужья не собирались отправиться самоубиваться почти сразу после брачной ночи.

— Ох, милая, меня, вообще, выиграли в карты, — поделилась Селина, а я, кажется, опять подумала вслух. — И тоже, знаешь ли, из лучших побуждений.

Я уставилась на неё. Пожалуй, я бы послушала эту историю, но в другой раз. Разобраться бы со своей.

— И что я должна сделать? Броситься в ноги и умолять не делать этого? — почти прорычала я. — Отчасти он прав, жить и оглядываться постоянно поджидать убийц… Это не жизнь…

— А выживание, — закончила за меня Магдалина. — Я через это прошла. И если уж на то пошло, пока император жив спокойная жизнь может в любой момент закончиться.

— Попробуй поговорить с ним, а, может, Ульям уже предложил план получше, — попробовала подбодрить меня невестка.

— Поговорю, это не выход… — пробормотала я, погружаясь в свои мысли.

— Ариана, если он делает тебя счастливой, то борись… Гордость и благородство иногда идут вразрез с личным счастьем и это не каждый понимает и принимает.

Ужинали мы также без мужчин, а после Магдалина ушла укладывать Маркуса спать, не доверяла это нянькам. А я отправилась в нашу с мужем спальню.

Меня встретила пустая комната и тишина, нарушаемая только редким потрескиванием углей в камине. Адриана, ожидаемо, ещё не было. Но я намерена его дождаться и всё-таки поговорить снова. Хотя неуверена, что стоит делать это сейчас. Переступить через собственную гордость не так-то просто и чую, я всё только испорчу, ляпнув какую-нибудь гадость.