Бриони задрала свои длинные юбки, с трудом, пыхтя и задыхаясь, нагнулась вперёд, преодолевая сопротивление корсажа на пластинах из китовьего уса, и только собралась привязать меньший из ножей к бедру, как сообразила, какую творит глупость.

“И что, мне попросить врага обождать, пока я буду кататься по земле, копаясь в нижних юбках в поисках кинжала? Как там говорил Шасо? “Осмотри свою одежду… и найди место, куда можно спрятать ножи так, чтобы выхватывать без труда”. Что бы он стал думать о своей ученице, если б увидел, как она, побагровев от напряжения, тянется к ноге?”

Она бросила это бесполезное занятие и разогнулась. Накинула плащ, и только успела спрятать меньшее из лезвий в рукав, как в дверь её комнаты кто-то постучал. Бриони подождала немного, но затем вспомнила, что отослала камеристок, а Фейвал отправился собирать сплетни в трапезную для слуг, так что сейчас она здесь одна, и спросила:

— Кто там?

— Всего лишь я, принцесса.

Бриони открыла дверь, но не посторонилась, чтобы впустить подругу.

— Сохрани тебя боги, Ивви. Думаю, я сегодня не спущусь к ужину.

Ивгения оглядела её наряд.

— Собралась куда-то, белый мишка?

Так подруга прозвала её в шутку — она любила играть, будто бы принцесса приехала с далёкого заснеженного севера.

— Нет-нет, просто замёрзла, — врать той, кого она считала другом, было трудно, но девушка не могла заставить себя довериться никому из придворных, даже милой и добросердечной Ивгении и’Дорсос. — Я слегка нездорова, дорогая — меня сегодня что-то чуточку знобит. Передай королю и леди Ананке мои наилучшие пожелания.

Когда Ивгения ушла, Бриони отыскала туфли и сунула в них ноги. Погода на этой неделе стояла замечательно ясная, что делало перспективу ожидания на свежем воздухе куда более приятной. И всё-таки пока девушка тихонько спускалась по коридору, она успела покрыться гусиной кожей.

Флюгерный дворик был назван так по громадному флюгеру, выполненному в виде крылатого коня Перина. Он был укреплён на шпиле находившейся с одной стороны дворика высокой башни, видимой через пол-Тессиса, из-за чего её часто использовали в качестве ориентира, указывая дорогу в пределах города. За самой высокой из стен, окружавших дворик, лежала Фонарная аллея, старинная широкая улица, по которой Бродхолл получил прозвание Дворца-на-Аллее; до девушки доносилось мычание волов, скрип и громыхание тележных колёс и крики уличных торговцев. На мгновение Бриони захотелось узнать, как это — выйти из дворца на ту широкую улицу и просто идти по ней, куда бы она ни вела, туда, где не будет ни льстивого лицемерия, ни семейного долга, в жизнь, где нет места ни монстрам, ни фаэри, ни предателям, ни отравителям.

Если б только она могла…

— Приветствую вас, леди, — услышала Бриони глубокий голос прямо над ухом.

Второй слог едва прозвучал, а принцесса уже вихрем развернулась и приставила кинжал к горлу говорившего.

— Полагаю, вы мне не рады, — заключил Давет дан-Фаар, чей голос лезвие, упирающееся в глотку, заставило звучать лишь чуть сдавленнее. — Не знаю, в чём я виноват, принцесса Бриони, но буду счастлив принести вам свои извинения сию же секунду, лишь только вы уберёте свой чудный ножичек от моей трахеи.

— Развлекаетесь? — девушка опустила нож и отступила на шаг. Она успела позабыть запах его кожи и мягкий рокочущий голос, и ей не понравилось то, какие чувства они у неё вызвали. — Прокрадываетесь в мои покои, чтобы оставить записку? Вы, мужчины, вечно ведёте себя как дети, когда дело доходит до подобного — играете в войну и шпионов, даже когда в том нет никакой нужды.

— Играем? — он приподнял бровь. — Случившееся с вами и вашей семьёй доказывает, что это всё не просто игры. На кону жизни.

— И кто же в этом виноват? Опять-таки мужчины! — она спрятала кинжал обратно в рукав. — Что, если вас здесь застанут, мастер дан-Фаар?

— Вам правду? Ничего такого, что нельзя было бы исправить. Но я предпочёл бы не тратить силы на восстановление, если можно избежать разрушений.

— Тогда пойдёмте вон туда, к скамейке под яблоней. Её почти не видно от колоннады.

Она провела его к скамье, аккуратно собрала юбки на одну сторону, чтобы сесть, и похлопала по деревянному сиденью на порядочном расстоянии от себя.

— Вот, присядьте. Расскажите, что случилось с вами с тех пор, как я видела вас в последний раз. В таверне нам так и не удалось побеседовать.

— Ах да, — хмыкнул её собеседник. — “Притворщица”. И её мелкий грязный хозяинишка. То был неприятный вечерок — они почти схватили меня.

— О, перестаньте, — Бриони покачала головой, — говорю вам, эти игры меня утомили. Вы действительно ждёте, что я поверю, будто вам удалось сбежать совершенно самостоятельно?

Её слова, кажется, страшно удивили мужчину.

— О чём вы, принцесса?

— Ну право же, мастер дан-Фаар. Что там вы тогда сказали капитану? “Клянусь Зосимом Саламандросом, вы ловите не того!” Думали, я не догадаюсь, что клятва именем самого Ловкача — это пароль? А потом тот фарс с якобы побегом, которого никто не видел — удобно, правда? После того, как я провела несколько месяцев бок о бок с актёрской труппой, думаете, я не распознаю трюки и подыгрывание? Капитан стражи отпустил вас.

Края губ Давета растянулись в улыбке, едва видимой в свете факелов.

— Я… у меня нет слов, — вымолвил он наконец.

— Я даже могу предположить, с кем вы об этом сговорились, — добавила девушка. — С лордом Джино, начальником королевской разведки — случайно не с ним ли? Нет, можете не отвечать. Есть только один существенный вопрос, мастер дан-Фаар — о том, что в действительности связывает вас с сианским королевским двором. Тайный посланник Лудиса Дракавы Иеросольского? Или двойной агент, на деле работающий на короля Энандера, но притворяющийся верным слугой Дракавы?

— Я впечатлён, леди, — проговорил Давет. — Вижу, вы размышляли об этом, и обдумали всё тщательно… но, боюсь, вы ещё не та мастерица интриги, каковой себя мните.

— О, — с наступлением ночи воздух становился все холоднее, и принцесса спрятала кисти рук в рукава. — И что же я упустила?

— Вы самонадеянно полагаете, будто я вам друг, а не враг.

В следующее мгновение Давет стиснул её запястья поверх рукавов, крепко удерживая их оба одной рукой. В другой руке у него появился нож, длиннее и тоньше, чем у Бриони, и мужчина приставил лезвие к щеке девушки.

— Ты, ублюдок! Ты… ты предатель! Я доверяла тебе!

— Точно, моя леди. Вы доверяли мне… но почему? Потому что я восхищался вами? Потому, что мои ноги в шерстяных чулках уж очень хороши? А ведь я служил похитителю вашего отца, когда мы встретились — зыбкая почва для дружбы.

— А я отнеслась к тебе хорошо, чего никто больше не сделал! — Бриони старалась потихоньку перенести вес так, чтобы удобно было посильнее пнуть Давета в ногу, в надежде, что от боли он ослабит хватку, и это позволит ей вырваться и вытащить собственный нож.