– Спасение с «Титаника», битва с Дарт Вейдером? – усмехнулся Валера.

– А что? – усмехнулась и Арина, только уверенно и даже с вызовом. – Мы, может, никогда не попадём внутрь реальной катастрофы, так и будем чужую беготню на экране смотреть и семечки грызть. Не прочувствуем, как это – из самой ужасной и гибельной ситуации живым и достойным спастись...

Валера промолчал и отвёл взгляд – вспомнил Масленицу.

Арина, естественно, тоже её вспомнила, улыбнулась. Смущённо, правда-правда!

– Бывают, конечно, в жизни огорчения, когда кто-нибудь лажанётся, типа как я с этим дурацким праздником, – продолжала она. – Но это, к счастью, тоже не катастрофа. Ты заметил, мы уже давно сравниваем всё, что происходит, с кино. А не кино с жизнью – правдоподобно ли, не правдоподобно?

«Кстати, да...» – хмыкнул про себя Валера и в подтверждение кивнул.

– В кино интереснее, сюжетнее, напряжённее, вот мы и сравниваем. Хочется, чтобы у нас и в жизни всё так же было. Ты вот на каких наших симуляторах был?

– Ни на каких, – Валера растерянно улыбнулся. В Арининых словах была своя дурная правда. Подростковая, правда. Инфанта всё-таки. Инфанта и есть.

– Вот это уважаю, – неожиданно для Валеры сказала Арина. – Хочешь ещё чего-то получить от реальности? Правильно. Тогда уж держись, постарайся даже не размышлять о них. У каждого должна быть своя реальность. У тех, кто подсаживается на симуляторы, она, реальность, становится комбинированной. Как у наркоманов. Стой, какие наркоманы? Я ж про завод. Завод, Валера!

Валера не очень хотел уже про завод. Но Аринины глаза оквадратились, и она продолжала:

– Этот завод – вопрос практически решённый. И ещё столько проектов впереди. Завод для переработки мяса. За рынок сбыта я не переживаю, на то у меня и родственники. И окружающее нас сельское хозяйство области взбодрится – мы же там будем продукцию покупать. А это всё что?

– Рабочие места... – неуверенно произнёс Валера.

Угадал. Арина улыбнулась.

– Да. Сколько у нас сельскохозяйственного населения в городе штаны протирает, на дачах в шесть соток зов предков реализует. Надо убедить их вернуться к истокам и стать крестьянами. Домов им настроим. Пусть мясо и всякие там огурцы выращивают. Главное – правильная мотивация. А мы над этим работаем.

– Нейро-лингвистическое программирование? – вырвалось у Валеры.

– Нет, зачем, – Арина была искренне удивлена. – Откуда у тебя такие мысли, интересно? Ненавязчивая разъяснительная работа. Активно занимается группа Дибича-Забакланского. Ты только за меня и за музыкантшу отвечаешь, а у людей знаешь какие масштабные проекты! Думаешь, все тут только сотрудники ночного клуба, обслуживающий персонал? И им не скучно?..

– Я не думаю... – неуверенно начал Валера – он что-то ведь слышал уже об этом. Но боялся теперь уже просить разъяснений – вдруг информация окажется липой, а он сядет в лужу. Не хотелось в лужу.

– Так что работают. И это правильно. Мозги не застаиваются, жизнь становится как жизнь, а не как просто так... Ох ты, сколько времени... – Арина посмотрела на экран телефона и остановила свою речь. – Всё, надо идти спать. А то завтра моя кровь никому не понравится. Заставят ещё на следующее утро приезжать. Спасибо тебе, Валера, что ты со мной посидел. Спасибо.

Валера отправился в комнату. Умытый, но умственно припухший, улёгся под одеяло.

Больше недели Валера то и дело возвращался мыслями к разговору с Ариной о её праве во вмешательство в чужую социальную жизнь. После сегодняшнего разговора мысль наползла вновь. Ну так что, можно делать людям благо, когда они не просят? Если всё предыдущее время Валера не до конца был уверен, то сейчас пришёл к безоговорочному выводу: можно. Арина может. В смысле, ей можно. Если вокруг неё все процветают, начинает переть удача, становится возможным успех и кажется реализованным счастье? А ошибки у всех случаются. Подумаешь, праздник не удался – накладки у организаторов любого крупного мероприятия случаются. Козырь – ещё думал. Козырь... Мелочный ты тип, Валера!

Сколько всяких Робертов Оуэнов и Томасов Моров предлагали варианты альтернативного человеческого счастья? Не с мечтой о спасении в материальном накоплении, не с опять-таки мечтой, но о гарантированно успешной вечной жизни – и религиозной борьбе за неё до последнего христианского вздоха. А вот такого счастья – осмысленного и деятельного. Почему и Арине Балованцевой не попытаться создать свою весёлую Утопию, не построить альтернативный Город Солнца? Кому от этого минимум хуже – а максимум лучше?

Умное слово «Утопия» вместе с именами скучных людей из учебника всплыли в мозгу Валеры совершенно неожиданно. Он удивился поэтому не радикальному левостороннему движению своих мыслей, а тому, что он, оказывается, со времён техникума про всё это мало-мало, но помнил. Утопия, Город Солнца, шотландская свободная мельница – байда какая-то, которую тарабанили для получения положительной оценки, оказывается, что-то значит! Валера удивился сам себе ещё раз, подивился чуду образования, и продолжил думать об Арине.

Тем более что если она – и всё, что вокруг неё, – по-настоящему круто! Бывает же у кого-то лёгкая, деятельная и счастливая рука?! Так вот у Арины как раз такая.

Поэтому можно Арине, можно!

Он, Валера, в этом уверен.

Да и нужно принимать своего командира без сомнений и колебаний.

Он принимает.

Точно!

* * *

Июнь приближался к концу, а дождь как зарядил в последних числах мая, так и прекращался разве что на несколько часов. И шёл, шёл... Люди, которых нужда оставила в городе, не позволив отправиться в жарко-морские районы планеты, искали себе развлечений. И находили их в «Разноцветных педалях». В заведении наблюдался аншлаг и переаншлаг. Концерты и ролевые дискотеки шли каждый вечер: один вечер – дискотека, другой – концерт. И всё время разные. Валера специально находил время заглянуть и в этом убедиться. Арина каждый день подолгу выслушивала тактико-стратегические разработки своей развлекательной команды, Валера в эти моменты с удовольствием отдыхал. Ему не мешали бубнёж Дибича-Забакланского, который (лето, всё-таки!) ходил в майках – и Валера хорошо рассмотрел, что левая рука его до локтя расписана дорогой причудливо-узорной татуировкой. На такие уходят многие часы жизни, мириады нервов. Но выглядела пурпурная тату одинаково хорошо и сблизи, и издали. Белая сигарета в красных изузоренных пальцах смотрелась по-декадентски вычурно. Батыров, как узнал Валера, был не такой эстет – особо не изощряясь, он перед каждым концертом обрабатывал свою конечность краской из баллончика. Её запасы хранились специально для него за сценой. Концерты бывали часто, краску приходилось подновлять, так что узнать, что здесь только что находился Батыров, было просто – красная краска облупливалась с него и падала, где придётся. Токсичные пары переживающий за своё здоровье панк выводил посредством употребления стакана водки. Остальные музыканты были не столь радикальны: кто-то татуажился хной, изощряясь с рисунками и оттенками красного цвета, нежная девушка с мандолиной секрета покраснения руки Валере не раскрывала. Да и очень-то и надо...