Полюбопытствовал, что смотрит, так можно многое понять очеловеке, на полке диски HD, я сам люблю такое качество, да не по карману, авот дальше фильмы на простеньком DVD, это для бедных, понятно, сам такой, адальше вообще CD с MPEG4, стыдоба, кто их только смотрит, дикари, разве чтодетство вспоминает…

Я как в воду смотрел, дальше вообще обнаружил допотопныевидеокассеты, а в шкафу нашел колесо с «живыми картинками»: покрутишь за ручку,а неподвижные картинки, накладываясь одна на другую, начинают двигаться…

На всякий случай я включил телевизор и нажал на Play, чтобыпонять, что же смотрит резидент галактических шпионов… Полилась мягкая чарующаямузыка, я поспешно развалился в кресле, экран заблистал радугой, там появилосьобъемное, голографическое изображение.

Я вздохнул, поглубже вдавился в мягкое сиденье. А женщинаначала раздеваться, умело и чарующе, а когда оказалась полностью обнаженной,подошла и, с понимающей улыбкой глядя в глаза, потянула за язычок молнии намоих джинсах. Послышался знакомый треск.

– Ни фига себе… – прошептал я. – Ты настолько…реальная?

Она улыбнулась, ответила с чарующим акцентом:

– Настолько, насколько ты захочешь… Я сделаю все, чтоты пожелаешь. Выполню любые твои фантазии…

– Ясно, – проговорил я внезапно охрипшим голосом, –ясно, что этот парень смотрит… И что смотрят все инопланетяне. Он часто тебявызывал?

Она запустила обе ладони в образовавшуюся щель, голос ее былмягок и загадочен:

– Такие вещи рассказывать нельзя. Ты ведь не хочешь,чтобы я рассказала о твоих самых диких и невероятных желаниях?

– Я прост, как репа, – сказал я. Дотянувшись до пульта,нажал красную кнопку. Телевизор погас, женщина исчезла. Дрожащими пальцами якое-как запихнул все вздувшееся хозяйство обратно, торопливо вернул бегунокмолнии на место. Пальцы трясутся, а в груди, и не только в груди, растет злостьна свою поспешность, ведь мог же… поговорить, что-то попробовать узнать еще.Ведь нашим разведчикам позволяется за кордоном усе, как ихним шпионам тоже, ябы тоже мог бы… зато узнал бы что-нибудь полезное… может быть. Или хотя быпопытался… дурак, идиот, рашен турист.

Красивая изящная лестница из белого мрамора манила краснымковром наверх. Я снова вытащил пистолет, длинный ворс ковра мягко прогибаетсяпод подошвами, небольшой пролет, картины на стенах, снова ступеньки впротивоположную сторону, я поднялся в пентхаус, так это вроде бы называется,апартаменты на верхнем этаже. Собственно, этот Вовик занимает весь верхнийэтаж, слишком уж огромные комнаты, настоящие залы…

Впереди блеск на потолке привлек внимание, словно бы стаяоранжевых рыб весело мечется, играет, затем опустил взгляд и понял, что этовсего лишь отражение воды: посреди зала небольшой бассейн, не больше десятиметров, вода голубая, чистая. Я прошелся по бортику, рассматривая эту роскошь,живут же люди… гм… ладно, не будем ксенофобами, пусть и они, хотя сами они,вполне возможно, обиделись бы за причисление их к таким дикарям.

Дальняя часть зала загромождена статуями. Я узнал толькодебелую бабищу с отбитыми руками. Когда-то считалась стандартом красоты, сейчасже пропорции иные: бедра шире, в поясе тоньше, сиськи крупнее, треть нашихженщин к этим стандартам ближе, чем эта… наверняка в музеях подделки, мелькнулов черепе, а настоящая здесь… Неплохо устроился здесь жилец, неплохо… Толькоэтих мраморных баб зачем притащил, не понимаю. Разве что поддался стадности?Все тащат, вот и он… Тогда на демократов работает, точно. Или за демократовголосует.

Пистолет сунул наконец за пояс, прошел по громадному залу,еще одна дверь, толкнул, небольшой уютный кабинет… или комната для отдыха,располагающие для сидения кресла, низкий столик. Там единственная чашка снедопитым кофе и дымящаяся сигара…

Сигара?

Выхватив пистолет, я присел и начал осматриваться, наконецдогадался спрятаться за спинкой кресла, еще позже сообразил, что глупо, если быкто хотел меня пристрелить, уже пристрелил бы, какой-то заторможенный ясегодня, вышел, ноздри жадно ловят густой пряный запах.

Да, этот сорт курили Черчилль и Кастро. Дядюшка Фидель итеперь курит, а Черчилль уже откурился. Фарфоровая чашка обожгла кончикипальцев: кто-то пил из нее только что!

Я снова довольно глупо завертелся с пистолетом в руке,плюнул, сам же спугнул, когда поднимался сюда, громко топая и чуть ли ненапевая о новых русских олигархах, скрывающих доходы.

Когда спустился на этаж и долго искал кухню, едва незаблудился, натыкаясь на множество спален для гостей, бары, комнаты для отдыха,комнаты для массажа, тренировочный зал, библиотеку с подключением кИнтернету-3, гардеробные, то и дело оказывался на просторных лоджиях, в зимнихсадах, на верандах, трижды выходил к бассейнам, всякий раз иным, и только носмой, поймав струю запахов жареного лука, спасительно повел в нужномнаправлении.

Кухня, размерами чуть поменьше стадиона, не отделена дверью,что меня и спасло в поисках. Запахи все усиливаются, я ощутил, что проголодалсяв самом деле, как пиранья, ускорил шаг. Судя по ароматам, там сейчас насковороде размером с канализационный люк жарится не меньше сотни яиц с луком иветчиной.

Тяжелый, как наковальня, пистолет я сунул за пояс, побежал.Через пару сот метров ворвался на кухню, торкесса развернулась навстречу, злая,как кобра, в глазах ярость, в руках нацеленный на меня пистолет.

– Да я это, я, – сказал я торопливо. – Если не веришь,ощупай… везде.

– Ты… мерзавец!

– Да, – согласился я, – и еще все мужчины – подлецы.Опусти пистолет, пожалуйста… Вот так. Что лопать будем?

Она окрысилась:

– Ты что, жрать сюда пришел?

– Да, но… Нет, конечно, мы по делу, однако почему быне… Да что с тобой? И откуда такой обалденный запах?

Я быстренько осмотрелся, на обеденном столе пусто, по всейдлинной стойке, где хозяйка готовит и где обычно кормит домочадцев, тоже пусто,хотя от плиты ощутимо несет теплом, что-то недавно готовилось. Да и запахяичницы здесь, на кухне, намного сильнее, а идет вроде бы из этого угла…

Она напряглась, когда я приподнял крышку мусорного ведра.Оттуда ударил восхитительный запах свежеприготовленной яичницы, жаренойветчины. Желудок мой задергался в судорогах, объясняя тупому, что он три часаназад хотел кушать, два часа тому – есть, а сейчас хочет жрать, жрать, жрать!

– Что-то случилось? – спросил я эту, понятно, дуру, разуж красивая.

– Нет, – огрызнулась она, – уходим отсюда.

– Да, – ответил я торопливо, перечить женщине в такомсостоянии себе дороже, – как скажешь… А что случилось?

Она огрызнулась:

– Не знаю! Это получилось как-то машинально. Я искалахозяина квартиры, а руки, понимаешь… словом, это сложные проблемы идеомоторики…Да ты и слова такого не знаешь!