– Далеко не для всех самоубийство – единственный выход. – Она сжала кулаки, напрягла руки, повисшие вдоль тела. – К примеру, моя мама боролась до самого конца.

Данте молчал, глядя на долину у подножия холма, где между плакучих ив золотистой лентой вился ручей. Когда он заговорил, Бронуин с трудом узнала его голос – он стал негромким, исполненным боли.

– А я не помню свою мать, – произнес он. – Она умерла, когда мне было два года. От передозировки наркотиков. – Он пожал плечами, но Бронуин заметила тень боли на его лице. – А моя мачеха – не подарок. Она ни на минуту не давала мне забыть, что я ей не родной.

Бронуин невольно вспомнила про Мэри. Пока они шагали по тропе обратно к машине, Бронуин коснулась руки Данте.

– Данте, у меня есть к тебе одна просьба. Для меня это очень важно, но я пойму, если ты откажешься выполнить ее.

Он улыбнулся.

– Ты хочешь, чтобы я поговорил с твоим отцом о нас? – Судя по всему, он не шутил – только тон был шутливым.

– Речь не о нас, а о моей сестре. – Она отвела взгляд, ей вдруг стало совестно смотреть ему в глаза.

– О той, у которой есть ребенок?

Бронуин кивнула.

– Сейчас Ноэль очень тяжело. Она может навсегда потерять дочь, если… если не произойдет чудо.

Данте недоуменно уставился на нее.

– Говори, что ты задумала.

Бронуин глубоко вздохнула. Ее сердце колотилось так, что она опасалась, что Данте услышит его стук. Наступил решающий момент – сейчас или никогда.

– Мне нужна твоя помощь, чтобы проникнуть в офис мужа Ноэль, – торопливо выпалила Бронуин. – Там, в сейфе, он хранит копии важных документов. Если они пропадут, ручаюсь, он согласится на все, лишь бы заполучить их обратно. Даже… прекратит это дурацкое дело об опеке.

Ей показалось, что ее слова повисли в воздухе, как запах озона после грозы. Данте ничего не сказал, только скрестил руки на груди. В знойном мареве слышались лишь гудение пчел и шум двигателя машины где-то вдалеке. Но когда Данте наконец заговорил, его голос прозвучал так резко, что Бронуин вздрогнула.

– Ты рехнулась? Ты знаешь, что будет с нами, если нас поймают?

– Я понимаю, это рискованное дело. Поэтому мне и нужна твоя помощь.

– Господи, за кого ты меня принимаешь? Я ремонтирую машины, чтобы заработать на хлеб. Кражи со взломом – не моя специальность. Твоя беда в одном: ты насмотрелась слишком много детективов. – Он пренебрежительно покачал головой. – И даже если мы сумеем проникнуть в этот офис, думаешь, открыть сейф так просто?

– Да, если знаешь код.

Он прищурился.

– Вижу, ты все предусмотрела.

– Код напечатан на карточке, которую Роберт хранит в своем столе. Но я запомнила его.

Данте закатил глаза.

– Все ясно! Ты просто из любопытства сунула нос в его стол. А потом, конечно, не удержалась и заглянула в сейф.

Бронуин усмехнулась.

– Откуда ты знаешь?

– Я ведь гений, – сердито парировал он. – Гений, которого давно пора исследовать.

– Значит, ты согласен?

Данте вскинул руку жестом уличного регулировщика.

– Стоп! Этого я не говорил.

Но Бронуин уже затрепетала от воодушевления.

– По крайней мере скажи, что ты об этом думаешь?

– Думаю, что тебе не удалось стащить ключи от офиса, пока ты работала там.

Бронуин грустно покачала головой.

– Иначе ты пробралась бы туда сама, – заключил Данте.

То ли из-за нервного взгляда, которым Данте окинул ее, то ли от того, как он поспешно направился к машине, Бронуин вдруг почувствовала, что он не просто рассержен. Она прибавила шагу, чтобы догнать его.

– Данте! – Она вцепилась в его руку. – В чем дело? Что ты от меня скрываешь?

Он оттолкнул ее, но не остановился.

– Забудем об этом, ладно?

– Если ты что-то скрываешь, пожалуйста, расскажи мне.

– Ты ничего не понимаешь. – Он вдруг обернулся, его глаза вспыхнули. Татуировка на его напряженной руке дрожала как живая. – Я работаю на него, ясно?

Ахнув, Бронуин попятилась. Воздух вокруг стал густым, как горячий суп, которым можно поперхнуться, сделав вдох.

– Что?!

Данте отвел глаза и вытащил из кармана сигарету.

– Слушай, ничего противозаконного в этом нет. Я просто выполняю поручения, езжу туда-сюда… ну и так далее. Всего несколько часов в неделю.

Бронуин облизнула вдруг пересохшие губы.

– Какие поручения?

Он медлил, внимательно изучая сигарету.

– В последний раз я доставил одному типу… конверт.

Он щелкнул зажигалкой, и кончик сигареты вспыхнул, как открывшийся красный глаз. В красноватом отблеске лицо Данте приобрело дьявольское выражение, все объяснившее Бронуин. Она сразу поняла, что таинственный конверт был набит купюрами.

У нее заныло лицо, как от пощечины. Она долго размышляла о том, каким будет этот разговор, но такого завершения не могла вообразить ни на секунду. «Этого человека я совсем не знаю», – думала она. А ведь совсем недавно он просовывал язык между ее губ, трогал ее грудь. И все-таки он чужой. Незнакомец.

Наверное, ее отец прав насчет Данте.

В то же время Бронуин поймала себя на мысли: «Зачем он сказал мне об этом? Может, чтобы предостеречь меня?» Но о какой опасности он предупреждал?

Внезапно Бронуин почувствовала, что за ними наблюдают. Она почти ощущала близость призраков людей, похороненных на кладбище, – сейчас они витали над ними. По ее голым рукам побежали мурашки.

Но прежде чем она потребовала у Данте ответа, шум машины стал приближаться. На заброшенную стоянку у кладбища въехал блестящий белый «кадиллак». Из него вышла женщина в темных очках, с повязанной шарфом головой, в слаксах и блузке с длинным рукавом, хотя день выдался на редкость жарким. Она шла медленно, почти как инвалид, сжимая обеими руками вазу с цветами. Когда женщина подошла поближе, Бронуин увидела, что в вазе стоят белые розы. Странно! Кому пришло в голову принести на могилу такие роскошные, дорогие цветы? Да еще на заброшенное кладбище, где никого не хоронили вот уже лет двадцать?

Бронуин удивилась самой себе, когда какой-то инстинкт заставил ее спрятаться за дерево и утащить вслед за собой Данте, чтобы их не заметили.

В следующий понедельник после заседания суда на второй полосе «Реджистера» появилась статья Чарли, которая произвела впечатление разорвавшейся бомбы. Уже к середине дня о ней говорил весь город.