прячет лицо между моими ногами, его темная щетина трется о мою чувствительную кожу, а его язык путешествует по каждому секретному месту, которое у меня есть. Еще один шлепок по заднице, и я двигаю бедрами в его ритме. Когда я пытаюсь расслабиться, боясь, что он не может дышать, он сильнее бьет меня по заднице и тянет вниз.

– Адам! – Я не могу дышать, когда он лижет мой клитор, его язык злой и идеальный, и удовольствияслишком много, но еще недостаточно.

Я безрассудно трусь о него, позволяя бедрам указывать мне, что делать. Напряжение пульсирует между моими бедрами. Когда они начинают дрожать, он снова сильно хлопает меня по заднице. Я думала, у меня есть время. Но его нет. Боль смешивается с удовольствием, и я кончаю, мой оргазм сотрясает меня, волны катятся, катятся и катятся, пока я наконец не смогу вздохнуть. Мои бедра неподвижны, мое тело вялое, и мой разум гудит, я сажусь обратно на его грудь.

Он хватает меня и бросает вниз, затем прижимается к моим ногам.

– Блядь…

Он смотрит на мою голую мокрую киску и тянется расстегнуть ремень.

Мы не должны этого делать, и я не должна этого хотеть. Не должна хотеть его. Но когда он освобождает член из штанов, я поднимаю бедра, чтобы почувствовать его кожу.

– Не надо. – Его низкий голос несет в себе больше напряжения, чем высоковольтный провод.

Он откидывается, пульс на его шее учащается, когда он осматривает мое тело, затем задерживает мой взгляд.

– Не двигайся. Не издавай ни звука. Если ты это сделаешь, я тебя трахну. Мне придется трахнуть тебя или я сойду с ума. Но я не могу.

Он медленно гладит себя.

Я смотрю на его гладкую головку, на то, как его рука обнимает толстый стержень.

– Бля, ягненок. Я чувствую на нем твой взгляд.

В этот момент я хочу, чтобы был он во мне. Я хочу почувствовать его проникновение так глубоко, что не могу думать ни о чем, кроме этого.

Он гладит себя быстрее, кончики его пальцев скользят вдоль нижней части его члена.

Я раздвигаю ноги пошире, и он стонет.

– Не двигайся, черт возьми!

Он гладит себя еще несколько раз, затем тихонько хрюкает. Горячие брызги падают на мою голую плоть, и он опорожняется на меня, тихо вскрикивая.

Когда он откидывается, я смотрю на последствия, на непристойный, эротический вид его спермы на моей невинной коже. Он тоже не может отвести взгляд.

Он наклоняется и использует мое платье, чтобы вытереть меня, а затем себя. Застегнувшись, он встает с кровати и застегивает ремень.

– Ты уходишь? – Я не могу справиться со своими чувствами. Голод, истощение, страх – все это туманит мой разум.

– Должен. – Он поворачивается спиной и уходит. – Увидимся на аудиенции у Пророка.

Когда дверь хлопает, я переворачиваюсь на бок и сворачиваюсь в клубок. Что я делаю? Этот вопрос звучит эхом в моей голове.

Даже когда в мою дверь стучат и говорят, что пора увидеть Пророка, на этот вопрос все равно нет ответа.

Глава 28

Адам.

Сегодня днем я зашел слишком далеко. Я был слишком близок к точке невозврата.

Ной присоединяется ко мне у входа в Храм. Он выглядит почти так же плохо, как и я, золотой мальчик поблек, его одежда помята, а глаза налиты кровью.

– Я действительно не хочу сидеть сейчас в этом дерьме. – Он расстегивает рубашку, пока мы идем.

– Пропуск – это не вариант.

Наблюдать за моим отцом-лордом и его урожаем Дев – не самое главное удовольствие в моей жизни. С другой стороны, я хочу увидеть, что он делает с Далилой, чтобы представить каждое его прикосновение одним из своих. Если бы я мог оставить свое семя в ее девственной пизде, я бы это сделал. Было бы идеально увидеть выражение лица отца, когда он осознает, что я натворил. Но это привело бы к наказанию как для Далилы, так и для меня. Я могу вынести столько ударов, сколько отец посчитает нужным, но Далила не заслуживает наказания, особенно если это означает, что ее отправят в дом священника.

– Просыпайся, засранец. – Ной бьет меня по плечу.

– Тебе нужен «Сникерс»? – Я расстегиваю рубашку. – Ты скучаешь по полднику или что-то в этом роде?

– Я не голоден. – Он пожимает плечами. – Хорошо, может, немного. Но я просто устал от этого дерьма.

– Добро пожаловать в наш клуб.

– Но мы должны следовать тому, что говорит папа. – Его тон теряет свою остроту. – Он Пророк и все такое.

– Все еще есть вера, а? – Я не люблю сильно винить своего брата, но его неуместная вера в нашего отца раздражает.

– Я должен за что-то держаться, чувак. В противном случае…

Иначе он позволил бы себе ощутить тепло вокруг нас, увидеть приближающееся пламя ада и почувствовать запах нашей горящей плоти. Я не мог с этим поспорить.

– Давай покончим с этим. – Мы следуем за Защитником Ганном в священный круг, мой отец уже высоко взлетал на троне посреди комнаты. Его пристрастие к кокаину вышло из-под контроля. Хорошо. Надеюсь, это убьет ублюдка.

Я встаю на колени. Остальные Защитники уже здесь и на своих позициях. Послушные маленькие болонки. Но почему бы и нет? Им постоянно доставляют угощения – свежих молодых девушкек в белом, по новой каждый год.

– Почему ты так смотришь на меня, сынок?

Я не понимал, что вообще смотрел на него. Мое подсознание, вероятно, заставляло меня смотреть враждебно.

– Все нормально, папа.

– Никаких обид, да? Это правда? – В его голосе ощущается воинственность.

– Ну, я обиделся. Что ты можешь сказать по этому поводу?

Ной качается вперед:

– Папа …

– Я не с тобой разговариваю, Ной. Я говорю с сукиным сыном, которого ты называешь своим братом.

Мои пальцы сжимаются в кулаки, когда он это говорит, и я знаю, что Ной так же зол, как и я. Наша мать – самая нежная душа в этом богом забытом комплексе. И она за это дорого заплатила.

Двери открываются, и входит Грейс, ее взгляд скользит по мне, прежде чем обратиться на моего отца.

– Мы здесь для вашего благословения, Пророк. – Она даже делает небольшой реверанс.

– Мы закончим это позже. – Лед в голосе моего отца тает, когда он поворачивается к двери. – Приведите их во что бы то ни стало. – Теперь он весел, приветствуя Дев. Паук приветствует муху самым совершенным образом.

Девы входят уже обнаженные. Я ищу среди них своего ягненка. Такая бледная, она выделяется даже среди