— А ты! — звонко крикнул Ленка. — Ты быпродолжала относиться ко мне по-прежнему? А Колька? Он бы возненавидел меня!Нет-нет, меня такая жизнь не устраивала.

— И ты, чтобы оградить свою жизнь от публичногоскандала, убила человека?!

— Не желаю слушать очередную мораль! — резковскинулась Ленка. — Все, я пойду.

— Лена! Куда ты пойдешь? — пожухлым, какпрошлогодняя трава, голосом спросила Лариса.

— Я могу предположить, куда она пойдет, —неожиданно вмешался Овсянников. — На сегодняшний день у нее есть триварианта. Или она отправится к Валентину Валентиновичу Катукову, одному своемухорошему другу, или к Сеньке Бронетранспортеру, второму своему хорошему другу.Или — третий вариант — к турецкоподданному с труднозапоминающимся именем ЯшарРахми Тахир, который проживает в гостинице «Советская».

— У нее столько хороших друзей? — приняла пасЭлла, наблюдая за тем, как Ленка меняется в лице.

— С момента убийства Игоря Астапова она провелаогромную изыскательно-ознакомительную работу.

— В каком смысле? — пробасила Дана.

— В том смысле, что Лена отыскала нужных людей ипознакомилась с ними, — мило улыбнулся Овсянников. — ВалентинВалентинович Катуков — адвокат, один из лучших, между прочим. Имеет необоримуюслабость — неравнодушен к молоденьким девушкам. Сенька Бронетранспортер обэтом, конечно, не знает. У Сеньки крепкий сплоченный коллектив, каждый членкоторого беспрекословно подчиняется приказам босса. Врагов Сеньки частеньконаходят в реке, а иногда и вообще не находят. А Яшар Рахми Тахир подозреваетсявластями в торговле живым товаром. С его помощью русские девушки определенногосорта испаряются из России, точно роса с листьев клевера.

— Ленка, ты с ума сошла? — закричала Лариса,вскочив на ноги и сжав кулаки. — Хочешь в публичный дом?!

— Ты все время на меня орешь! — топнула ногойта. — Мне надоело это слушать. Я уже давно собираюсь уйти, да все что-томедлю.

— Пусть идет, — сказал Шведов. — Каждыйчеловек имеет право бороться за свою жизнь. Пусть она идет и борется.

Пока Ленка одевалась и обувалась, все молчали и смотрели нанее — дверь в комнату осталась открытой, и коридор был весь как на ладони.

— Элка, нет, ты правда ее отпустишь? — спросилаРимма, не выдержав напряжения.

— Не связывать же ее! — буркнула та.

Дверь хлопнула, и Римма тотчас ожила.

— Я немедленно еду к Юрке в больницу! — заявилаона.

— Я с тобой, — сказала Дана.

— Я, пожалуй, тоже поеду, — промямлила Ларисауставшим голосом. — Моя сестра едва его не убила. Я ведь ее воспитывала.Хотя бы прощения попросить…

— Послушай, — шепотом спросил Шведов, подойдя кЭлле вплотную и наклонившись к самому уху. — Какого черта ты позвала наэто импровизированное судилище Екатерину и этого Гаргантюа на диете? Какую тыим роль отводила?

— Роль своих друзей, — пожала плечами Элла. —Им же надо наладить отношения. Но при такой нечеловеческой скромности это нетак-то просто.

— Скромности? — не поверил Шведов. — Онитолько что прошмыгнули на кухню и теперь целуются, навалившись на разделочныйстол. Кстати, там лежали помидоры, они их все передавили.

— Тебе что, завидно? — одернула его она.

— Подглядывать за влюбленными, — вмешалсяподошедший Борис, — старым дуракам типа тебя вредно для здоровья.

— Не понял… — У Шведова вытянулась физиономия. —Да Никита младше меня всего на…

Не дав ему договорить, Борис погнал Диму к вешалке.

— Эля, я тобой горжусь! — сказала на прощаниеДана. — Мы еще обсудим с тобой все, что случилось.

— Хорошо, мамочка, когда следствие закончится, яприеду.

— Может, тебя подвезти? — спросил Борис. — Тыведь у нас без машины. Наверное, тебе все же пока лучше пожить у нас.

— Пра-астите! — выступил вперед Овсянников. —Она никуда не поедет. Нам нужно обсудить массу вопросов. Например, вопрос обоплате труда.

— Да, конечно! — воскликнула Элла. — Я жеработала на него! Как я могла забыть? Если поделить обещанную зарплату натрудодни, получится, что он должен мне рублей двести или триста. Хватит наколготки «Омса», пакет креветок и банку пива «Балтика».

Борис вышел, выразительно закатив глаза.

Последними помещение покинули влюбленные, которые непонимали ни одного слова из тех, с которыми к ним обращались, и виртуальноулыбались в ответ.

— Итак, — сказала Элла, когда дверь захлопнулась иони с Овсянниковым остались одни. — Откуда ты узнал про Катукова,Бронетранспортера и турецкоподданного?

— Я сыщик, милая, а это говорит само за себя! —хвастливо заявил Овсянников, заталкивая ее на кухню. — Господи, помидорыдействительно передавили!

— Ты тоже заподозрил Ленку? Но ты о ней даже неговорил! Как тебе удалось на нее выйти?

— Ну, что ты так кипятишься, солнышко? Ты шла кразгадке своим путем, а я — своим.

— Каким это — своим?

— Параллельным.

— А рассказать?

— Да мне и рассказывать-то нечего! — засмущалсяОвсянников. — Помнишь, тебя кирпичом по голове стукнули?

— Ну?

— Я как раз возвращался домой. Хотел тебя догнать, итут — девица с кирпичом. Я за ней пошел…

— Так ты меня бросил?! — не поверила Элла.

— Тихо-тихо! Я же видел, что «филолог» едет. По крайнеймере, помощь тебе окажут.

— Но ты же почти сразу вернулся домой! Мы передподъездом встретились.

— Выяснил, кто такая эта девчонка, и вернулся.

— Как это ты так быстро выяснил? — не поверилаЭлла, которая на месте Овсянникова следила бы за Ленкой до самого ее дома.

— Организовал маленькую катастрофу. Налетел на нее,будто бы зазевался, сумочку из рук выбил. Пока она визжала, вытащил из кармашкастуденческий билет. Вот, собственно, и все.

— И с тех пор, — зловещим шепотом началаЭлла, — ты знал, что Ленка покушалась на мою жизнь? И ничего не сделал? Непредупредил меня…

— Я же видел, что ты перепугалась. Стала на таксиразъезжать… Кроме того, я ведь тоже без дела не сидел!

— Но если бы ты вовремя сказал, что это Ленка на менянапала, с Юркой бы ничего не случилось!

— Откуда я мог знать про Юрку? — развел рукамиОвсянников. — О том, что он видел ее с Астаповым и принял за Ларису. Отом, что позвонил и поперся на свидание?

— Но ты врал, что не занимаешься расследованиемубийства, а ищешь Эллу Астапову!

— Зачем мне было искать Эллу Астапову, когда каждыйвечер я лицезрел ее на кухне, раскрашенную, как новогодний керамический горшок!Ты меня держала за дурака, я не хотел тебя разочаровывать.