хотя ниже в толковании Писания он опирается и на святоотеческую традицию, не чураясь вовсе и натурфилософии.

Предметом толкования в трудности являются слова свт. Григория относительно первозданного человека, что он был «нагим по простоте и безыскусной жизни, без всякого покрова и защиты» (or. 45.8: PG 36, 632C). Прп. Максим в первом толковании (1352D10–1353B) подчеркивает отличие состояния плоти Адама до падения от ее состояния после падения. У Адама было особое строение тела, оно было из простых, не входящих в борьбу качеств, сохранение в целостности такого строения тела, а значит, и нетления зависело от благодати Божией. В целом же в Адаме особое устроение его тела и особое состояние его души (которое ниже названо бесстрастным) четко соответствовали друг другу.

Во втором объяснении (1353С–1356А3) прп. Максим предполагает, что свт. Григорий исходит из нынешнего состояния человека, которое характеризуется тремя движениями: определяемыми стремлением к наслаждению, пользой, какую приносят ремесла, и научением у естественного созерцания. Первый человек должен был быть выше всего этого, будучи бесстрастным по благодати, в непосредственном общении с Богом и не нуждаясь в тех вещах, которые сейчас движут человеком.

Третий ответ состоит в том, что Адам, возможно, был наг в смысле пребывания вне разнообразного созерцания творения и прост в смысле того, что не предавался подвигам, связанным с борьбой со страстями (которых у него, очевидно, еще не было). Восстановление бесстрастия подразумевает обратное восхождение – от преодоления плотского и чувственного к единству с Богом (1356АВ). Наконец, прп. Максим намекает, что есть и более возвышенное толкование этого места, о котором он умалчивает. Настоящая трудность имеет большое значение в смысле понимания учения прп. Максима о так называемых «кожаных ризах» и в контексте его полемики как с оригенистами, так и с «наивными» православными, против ложных учений о теле воскресения.

41. amb. 46: 1356С–1357В

Трудностью в толковании места or. 45.8: PG 36, 641A является то, что свт. Григорий именовал Христа: Ἐνιαύσιον (от ἐνιαύσιος – годичный, ежегодный), он говорит о годичном солнце правды. Таким образом, Сын Божий и Бог оказался соотнесен с чем-то из сферы «временнόго», в частности «годичностью». Толкуя это выражение, прп. Максим использует образ семенных логосов, восходящий еще к апологетам. Сам Божественный Логос сравнивается с солнцем, а Его семенные логосы, в соответствии с которыми приводятся в бытие и ведутся к Богу сущие вещи, – с лучами этого солнца. Время разделено на пять подразделений: день, неделя, месяц, время года и год; оно определяется движением солнца. Это можно истолковать и анагогически, как пять этапов духовного восхождения: веру, очищение от страстей, стяжание добродетелей, созерцание логосов вещей и мира, простое и непосредственное познание Бога. Сначала прп. Максим объясняет «годичность» (1357В9), потом выражение «солнце правды» (1357С3), затем заключительную часть толкуемой фразы свт. Григория (1357D2).

42. amb. 47: 1357D–1361A

Вопрос, который формулирует прп. Максим в связи с цитатой из свт. Григория из or. 45.14: PG 36, 641C («Ничего удивительного, если совершенно в каждом доме изыскивается агнец»), – каким образом, хотя Христос один, Закон повелевает приносить в жертву много овец. Ответ дается опять исходя из анагогического толкования с привлечением цитаты из ап. Павла из 1 Кор. 2:2: я рассудил быть у вас незнающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого. Каждый христианин, согласно его способности и добродетели, распинается со Христом. Затем следует перечисление одиннадцати способов, какими это может происходить, начиная от простого избегания делания греха. Высшее сораспятие со Христом соответствует переходу от богословского знания к совершенной апофатике, то есть от ума Христа к Его Божеству. Весь процесс аналогичен переходу от плоти к душе, духу и Божеству, то есть соответствует восхождению в Теле Христовом. Христос становится пасхальным агнцем в каждом в меру того, какую «часть» в Теле Христовом вкушает тот или иной христианин.

43. amb. 48: 1361A–1365С

В настоящей трудности прп. Максим продолжает тему духовного вкушения Христа, начатую в предыдущей. Поводом для этого является толкование фразы из свт. Григория: «Всё что есть в Слове плотского и питательного, вместе с внутренностями и сокровенными [частями] ума, будет съедено и подвергнуто духовному пищеварению».[462] Начинается толкование, однако, с пассажа о том, что Бог дал нам влечение и любовь (πόθον καὶ ἔρωτα) к Нему, без которых не может быть и никакого духовного вкушения Христа. Мы движимы к Богу силой этого влечения и желания (1361В7). Подвижники, влекомые этой силой уже в этой жизни, без усилий перейдут после этой жизни к грядущей истине, которая в них уже начертана созерцаниями Божественного (1361С14). Бог не прекращает благодетельствовать нам, пока не приведет к Себе, возведя нас через все сферы небесные, через которые прошел Сам прежде нас (1364А15).

Свт. Григорий, зная, что в нас есть природное влечение к Богу, призывает нас к духовному вкушению, в меру способности, данной нам Духом (1363В14). Наконец, прп. Максим объясняет и детали этого вкушения, начиная от Главы (1365В3). Может быть много различных способов вкушения Агнца, при которых Он претворяет в Себя вкушающего в Духе (1365С5).

44. amb. 49: 1365CD

Краткое толкование подражания Иоанну Крестителю в контексте Кол. 3:5 (параллель принадлежит самому свт. Григорию, см. or. 45.18: PG 36, 648C). Прп. Максим дает особое толкование каждому слову короткого предложения свт. Григория, придавая ему особый духовный смысл.

45. amb. 50: 1368A–1369C

В настоящей трудности толкуется отрывок из or. 45.19: PG 36, 649B; толкование совпадает по мысли и по методу с встречающимся в amb. 49 (1368B11) и содержит аллюзии на Мф. 10:9–10 и Рим. 10:15. Затем, ссылаясь на предыдущую трудность и имея в виду Пасху, прп. Максим предлагает аллегорическое толкование трех пасхальных переходов – выхода из Египта, перехода по пустыне и вхождения в землю обетованную при переходе через Иордан (1369А10). Эти три перехода соответствуют трем уровням духовной жизни: деланию, созерцанию и богословию (1369С5). Каждый из этих этапов характеризуется особым родом отношения души и тела.

46. amb. 51: 1369C–1372B

Трудность представляет собой духовное толкование фигур Лии, Рахили и Иакова. Рахиль – образ созерцательной души, Лия – деятельной. Премудрый Израиль – образ созерцательного ума. Эта трудность открывает серию толкований упоминаемых свт. Григорием в Слове на Пасху лиц, но только здесь говорится о святых Ветхого Завета.

47. amb. 52: 1372BC

Первая в серии из восьми трудностей, толкующих отрывок