Лоренса. – Роза проломит вам череп или вырвет ваше сердце без малейших угрызений совести, если захочет.

– Я услышал вас, – спокойным тоном ответил юноша. Но в его голове проснулось досадное чувство обиды. – Еще раз, доброй ночи.

И вот друзья молча направились домой. Это молчание убивало, закладывало уши. Лоренс не знал, как просить у них прошение. В его голове был полный хаос. Его беспокоило все, начиная от смертельной опасности, которой он подверг своих друзей, заканчивая тем, что чудовище каким-то образом знало его.

Было уже далеко за полночь, когда они добрались до Ист Стрит.

Всю дорогу юноши с опаской проходили все темные переулки, дергались от каждого шороха. Они боялись, что на них может напасть кто-то еще, гораздо страшнее вервульфа.

Перед тем, как постучаться в дверь, Стентон замер и развернулся к своим друзьям и дяде.

– Вы в праве ненавидеть меня после случившегося. Я полностью виноват в том, что произошло. И я прошу у вас прощение за …

– Лори, о чем ты говоришь? – грозно сказал Габриэль. – Мы все осознавали риски. Не совсем все прошло по плану, но все же. Не стоит взваливать на себя всю ответственность за случившееся.

– Ты не виноват, дружище, – Генри потянул его за руку и крепко обнял. – А вот в моей будущей лысой голове ты абсолютно точно виновен.

– Мальчик мой, это я должен просить у вас прощение. Я должен был вас остановить и уберечь.

– Поэтому ты почти перестал писать письма и стал реже приезжать? Поэтому избегал нашей встречи?

– К большому сожалению, да. Это так. Мне запрещено было любым образом подвергать тебя риску. Я решил, что, написав то письмо, ты перестанешь оглядываться назад. Тебе здесь не место.

По каким-то причинам, последняя фраза дяди расстроила его. Он сам хочет решать, где его место, даже если оно здесь, рядом с отродьями из Ада.

– Представьте, как Морти удивится, когда узнает.

Но Мортимиру не суждено было этой ночью узнать о приключении друзей. Он крепко спал в своей комнате, и не о чем не подозревая пускал слюну на подушку в позе балерины.

Друзья решили отправится спать и осмыслить сегодняшнюю ночь по отдельности.

…

Тучи плотно затянули ясное небо, дождь нещадно поливал окрестные леса, а раскаты грома заглушали все звуки вокруг маленького мальчика, который безутешно плакал.

Лоренс, промокший до нитки, стоял напротив двух свежих могил. На каменных мокрых надгробиях красивыми буквами были высечены имена его покойных отца и матери.

Мальчик отчаянно жался к ноге женщины, тщетно пытаясь найти утешения. Он остался совсем один, некому было успокоить его, погладить по голове. Ему оставалось лишь смотреть на каменные плиты, под которыми мертвым снов спали его родители.

– Почему они умерли? – всхлипывая, спросил мальчик. Но женщина не ответила ему. Она лишь неподвижно стояла рядом. – Почему они оставили меня? Почему?

Маленький Лоренс не мог сдержать душащих слез. Он со всей своей силы пихнул женщину и отбежал в сторону, продолжая выкрикивать только один вопрос «почему». Он метался из стороны в сторону, не зная, куда ему бежать и где скрыться от ноющей боли в его маленьком детском сердце. Мальчик снова и снова колотил незнакомку своими маленькими кулачками, пытаясь выбить из нее ответ на своей вопрос. Но она по-прежнему молчала.

– Верни их! Ты должна вернуть их! Ты же можешь! – мальчик не заметил лежащего камня перед ногами, споткнулся и упал прямо в дождевую слякоть. – Ну пожалуйста! Пожалуйста!

Лоренс, скрючившись, сидел в луже, вымазанный в грязи. Слезы бурными реками стекали по его покрасневшим щекам.

Вдруг, его лицо обхватили чьи-то холодные ладони. Мальчик поднял глаза на женщину, которая сидела перед ним на корточках. Ее большие пальцы заботливо смахивали его слезинки.

– Я бы очень хотела вернуть их, – мальчик пытался вырваться, но она крепко обхватила его за плечи. – Но я не могу, Лоренс.

– Врешь! Ты все врешь! – Ребенок закричал, извиваясь еще сильнее. Ноги женщины подкосились, и она тоже села прямо в грязь. Ее руки сильно прижимали его к себе, не давая сбежать. – Ты плохая!

– Прости меня, зайка, – прошептала она. – Прости.

Лоренс, услышав ее слова, обессиленно обмяк в ее объятьях, робко обхватив ее шею своими детскими руками, утыкаясь ей в шею.

Она спрятала его скорбь, его слезы, его потерю. Они просто сидели на мокрой земле. Женщина укачивала его, старалась успокоить. Ее руки, словно забирали его боль. Постепенно на смену слезам пришло хрупкое спокойствие, тонко пахнущее цветами.

– Ты тоже оставишь меня одного? – тихо спросил мальчик.

– Нет, – продолжая укачивать его, сказала женщина. – Ты никогда не будешь один. Часть меня всегда будет с тобой. Обещаю, зайка.

Зайка…зайка…зайка…

– А! – Лоренс резко подскочил на кровати от того, что кто-то настойчиво тряс его за плечи. – Брюстер, в чем дело?

– Генри и дневник Роберта Кросби исчезли!

След из капель крови и яблок

Розалинд лежала в ванне, потеряв счет времени. Вода, в которой плавали маленькие цветы полевой ромашки и сушеной сирени, была мутно красной от смытой с тела ведьмы крови и уже успела стать ледяной. Но девушка не чувствовала пронзающего холода. Вся ванная комната была переполнена ароматом душистого мыла и цветов, которые иногда перебивал сильный запах железа.

Колдунья медленно водила пальцами по водной глади, рисуя понятные только ей символы. Ее раны на бедре, плече и шее неприятно пульсировали и медленно затягивались, обещая оставить после себя напоминания в виде грубых шрамов. Но эта боль не была для нее новой. Она была точно такой же, как и всегда, ноющей, колющей и одинокой.

Сейчас ее беспокоили лишь мысли о Лоренсе.

Роза понимала, что он не сдастся, пока не выяснит, как умерли его родители и что произошло в ту августовскую ночь с его домом и жизнью. Юноша найдет ответы на свои вопросы, даже если их хранит сам Дьявол у себя в кармане.

Ведьма приподнялась и обхватила свои ноги руками, устало опуская голову на колени.

В комнату вошла Агата, не удосужившись даже постучать.

– Вот это ночка, да? – она слабо улыбнулась.

Сейчас на ее прекрасном лице не было привычного румянца, похожего на нежные цветки вишни весной.

– Он вспоминает, – на выдохе произнесла Розалинд, шмыгая носом.

Сестра села у бортика чугунной ванны, вытягивая ноги перед собой.

– Если память возвращается к нему, значит защита слабеет, – сказала Роза, поворачивая голову на ведьму. – Неудивительно, что Огрим учуял его.

– Знаю, цветочек, знаю, – Агата взяла с полки мочалку и окунула