в воду. – Я бы соврала, сказав, что он в тебе не нуждается. Но еще бы я соврала, что ты ему безразлична.

– О чем ты?

– Я любовь увижу даже в темноте, – Роза, недоумевая, сощурилась и покосилась на колдунью. – У нее были напряжены плечи, его дыхание было тяжелым, а взгляд прыгал по тебе, как кузнечик.

– Не говори ерунды.

– Он влюблен. Признай и прими это.

– Мальчишка не мог втюрится в меня за один краткий миг. Так не бывает.

– Бывает. И ты сама на себе это знаешь.

– С Томасом все было иначе, – Розалинд скукожилась. – Он дорог мне, я не смею этого отрицать.

– Опасность позади, цветочек. Ты убила Огрима. Месть свершилась, – сестра стала медленно водила мочалкой по спине Розы, заботливо смывая оставшиеся следы грязи и крови, от чего вода стала еще краснее. – Теперь ты можешь вздохнуть спокойно. Больше не надо бояться за его жизнь и корить себя за то, что было. Он в полной безопасности.

– Я всегда буду беспокоится за его жизнь, ты же знаешь, – Розалинд устало провела мокрыми руками по своим светлым волосам, в которых запутались мелкие лепестки цветов. – К сожалению, для меня он тот, кого я должна защитить, во что бы то не стало. По его воли или против. Мне все равно.

Ладони Агаты постепенно задрожали, и мочалка упала в воду, разбрызгав воду вокруг ванны.

– Что с тобой? – Роза осторожно взяла ее за руку.

– Я устала видеть тебя такой. Устала смотреть на твои раны и синяки, – ведьма нервно обхватила ладони Розалинд. – Бессмертие не дает тебе право так рисковать!

– Эй, посмотри на меня, Эгги, – Роза, придвинувшись ближе к краю ванны, прислонилась лбом к лицу сестры. Она крайне редко называла ее этим именем, только в те разы, когда хотела успокоить ее.

– Мне тревожно отпускать тебя на улицу. Мне страшно, что в один день, ты не вернешься домой, что ты оставишь нас, – по щеке Агаты, одна за другой, стали скатываться соленые слезинки. – Я достаточно потеряла в человеческой жизни и после нее. Я не вынесу, если ты погибнешь. Жизнь Лоренса не стоит твоих жертв, каким бы хорошим и чистым он ни были. Мы семья! А он нам никто!

– Я делаю это не ради Лоренса, Эгги. Я рискую каждый день, чтобы защитить вас, то единственное, что есть ценного в моей жизни. Пойми, происходят странные вещи, и кто-то должен помешать случится чему-то ужасному, – она продолжала держать ее за руки. Ее голос скорее умолял Агату успокоится, чем убеждал. – Мне плевать на людей, плевать на Грейвтаун. Но мне нужно защитить вас. Это – мой долг. И Лоренс часть этого долга.

Агата ссутулилась и уперла лицо в свои мокрые ладони.

– Ты не можешь защищать нас все время.

– Могу и буду.

– А если ты умрешь?

– Тогда ты сошьешь мне красивое похоронное платье.

Агата рассмеялась сквозь слезы. Она была прекрасно даже когда плакала.

– Послушай меня, – Роза крепче сжала ее ладони в своих. – Я обещаю, как только Лоренс и его друзья уберутся отсюда ко всем чертям, ты, я и Фло поедем во Францию. Мы ведь давно хотели, помнишь? Наведаемся в Париж, заскочим в твое любимое ателье, наедимся французскими булочками. Я позабочусь, чтобы Лоренс Стентон больше не доставлял нам хлопот и был далеко отсюда в полной безопасности.

– Правда? – всхлипнув, переспросила сестра.

– Правда, – Розалинд глубоко выдохнула и снова обхватила колени руками.

Париж был особой страстью ведьм. Этот город был построен демонами. Каждый архитектор, который трудился над чертежами дворцов, домов, улиц или мостов, был вдохновлен именно духами. От дьявольской готики Парижа приезжавшие художники и скульпторы сходили с ума и творили свои шедевры. Все самые известные картины мира, можно сказать, были написаны именно демонами.

– Давай-ка тебя отмоем, – Агата немного приподнялась на коленях, продолжая отмывать спину и волосы ведьмы. – А то вид у тебя неподобающий для леди. Выглядишь, как подранная кошка.

– Кстати, спасибо за платье, – сестра ошеломленно посмотрела на добрую улыбку Розы. – Оно было потрясающим. Лучшее, что ты шила для меня.

– Дьявол всемогущий, ты похвалила платье? Ты головой ударилась?

Агата была твердой опорой для Розы, словно земля для дома. Она не представляла свою жизнь без нее. Когда ей было плохо, она смешила ее, поддерживала, не давала утонуть в пучине грусти. Неважно, что они не были связаны одной кровью. Важно было то, что они смогли стать родными.

Наконец, отмыв с себя всю грязь, Розалинд позволила себе отправится спать, предварительно все же надев амулет Фло, чтобы никто больше не смог вторгнуться в ее сон. Этой ночью она твердо надеялась выспаться.

…

Ведьма бродила в плотном осеннем тумане. Ее ноги снова были босыми и ярко ощущали слабое покалывание холодной земли. Теперь на ней было белое легкое платье чуть выше лодыжек, которое совершенно не спасало тело девушки от лесной прохлады.

Розе не было страшно или тревожно. Она просто брела без причины, пытаясь разглядеть впереди хоть что-нибудь. Но туман был настолько плотным, что, протягивая ладонь перед собой, девушка не видела пальцев.

Колдунья почувствовала приятный запах влажной хвои, слабого дыма и нежной лаванды, который вел ее к источнику, усиливаясь с каждым шагом. Пройдя еще какое-то расстояние, она остановилась, как вкопанная, не веря своим глазам.

Перед ней возвышался небольшой пьедестал, поросший мхом и лозами, на котором обреченно сидело каменное чудовище.

– Гаргулья, – прошептала Роза.

Статуя была обвешана тяжелыми цепями из чистого золота, словно кто-то боялся, что в один день камень станет живым и покинет свое место. От висков возле острых ушей стремились рельефные рога, уходя за голову. Лицо чудовища было грозным и печальным, глаза были открыты и безжизненно смотрели на девушку, молча рассказывая о своей тяжелой участи. Его когтистые лапы опирались на свой пьедестал, а правая нога была подогнута, словно он поневоле приклонялся перед кем-то.

Под одной из цепей на массивной изуродованной груди гаргульи колдунья заметила грубый шрам прямо на том месте, где находилось сердце. Она приложила свою ладонь к камню в надежде, что услышит тихое биение его сердца, но камень молчал. Сердце забрали.

– Даже такие, как вы, не заслужили быть безвольными куклами, – на выдохе прошептала ведьма.

Она почувствовала жалость к нему. Его, как и ее, лишили возможности ощущать приятные толчки сердца в груди. Казалось, что без сердец, они стали живыми мертвецами, безжалостными убийцами.

На первый взгляд девушке показалось, что он принял вечный холод и одиночество по воле хозяина, но приглядевшись, Роза увидела в нем силу