– Что ты скажешь, если узнаешь, что я за эти полчаса поменял все планы на нашу свадьбу?

Я выпрямляюсь. Теперь я вся внимание.

– То есть как?

Он делает глубокий вдох, словно пытается успокоиться. Я вижу, что он волнуется из-за того, что собирается сказать, и тоже начинаю нервничать.

– Меня не волнуют детали нашей свадьбы, Квинн. Мы можем устроить любую, какую ты захочешь, все равно же в итоге ты станешь моей женой. Но… – Он заходит в гардеробную и останавливается в футе от меня.

– Если все, что тебе нужно от этой свадьбы, это я, то зачем вообще ждать? Давай просто возьмем и поженимся. В эти же выходные. – Прежде чем я открываю рот, он хватает меня за руки и сжимает их. – Я только что забронировал пляжный домик до следующего понедельника. Поговорил со священником, который готов приехать и обвенчать нас. Он даже привезет свидетеля, чтобы нам не пришлось никому рассказывать. Там будем только ты и я. Завтра днем поженимся на берегу океана, а вечером посидим у очага, где я сделал тебе предложение. Будем есть всякие сладости и задавать друг другу вопросы, а потом займемся любовью, заснем и в воскресенье проснемся мужем и женой.

Я немею – почти так же, как в момент, когда он сделал мне предложение. И точно так же, как три месяца назад, когда я была слишком взволнованна и потрясена, чтобы сказать да, я киваю. Снова и снова. И смеюсь, и обнимаю его, и целую.

– Это прекрасно, прекрасно, я люблю тебя, это просто совершенство.

Мы выхватываем из шкафа чемодан и начинаем собираться. Мы решили, что не скажем никому. Даже его матери.

– Можем позвонить им завтра, после того как поженимся, – говорит Грэм.

Я все время улыбаюсь, хотя представляю, что мама окончательно слетит с катушек, когда я позвоню ей завтра вечером и скажу, что мы уже женаты.

– Мама нас убьет.

– Да, скорее всего. Но гораздо легче попросить прощения, чем разрешения.

Завтра ровно три недели, как я в гостях у Авы; я не слышала голоса Грэма с того дня, как он высадил меня из машины в аэропорту. На прошлой неделе он звонил, но я не ответила. Я написала ему, что мне нужно время, чтобы подумать. В ответ он написал, чтобы я позвонила, когда буду готова. С тех пор он не писал, а я все еще не готова ему позвонить.

Какой бы несчастной я себя ни чувствовала, мне действительно нравится здесь, у Авы. Не могу понять, то ли потому, что все для меня здесь ново и необычно, то ли потому, что я отдалилась от своих проблем. Достопримечательностей я почти не видела, потому что еще неважно себя чувствую. Меня все еще донимают боли и слабость. Но дома у Авы и Рида красиво и спокойно, так что я не против проводить здесь почти все время. Мы с Авой так давно не общались, что я действительно очень довольна, несмотря на превратности моего брака.

На самом деле я скучаю по Грэму. Но скучаю по тому Грэму, который был женат на мне, когда я была лучше и счастливее. Тогда мы подходили друг другу гораздо лучше, чем сейчас. Я знаю: все дело в том, что мой кусочек пазла деформировался сильнее, чем его. Но хотя я и чувствую, что в крахе наших отношений больше моей вины, в целом это ничего не меняет. Эта поездка стала именно тем, чего жаждала моя душа, – столь необходимой мне сменой ритма жизни. Я впервые открыто поговорила с Авой обо всем, что у нас произошло с Грэмом. Больше всего мне нравится в Аве, что она больше склонна слушать, чем давать советы. Мне ведь не нужны советы. Никакой совет не изменит моих чувств. Не изменит того факта, что я не могу забеременеть. Не изменит слов Грэма о том, что он в отчаянии, так как еще не стал отцом. Совет годен только на то, чтобы повысить самооценку человека, который его дает. Ава не давала советов, она просто отвлекала меня. Не только от Грэма, но и от мамы. От работы. От бесплодия. От Коннектикута. От всей моей жизни.

– Как тебе этот цвет? – Ава показывает мне образец желтой краски.

– Слишком… канареечный, – говорю я.

Она смотрит на образец и смеется.

– На самом деле он так и называется. Канареечный.

Рид подходит к плите, поднимает крышку кастрюли и нюхает то, что под ней булькает, – он готовит соус. Мы с Авой сидим на стойке и выбираем цвет стен для их детской.

– Если бы мы выяснили, кто у нас будет, это значительно упростило бы процесс, – говорит Рид, закрывая кастрюлю и выключая конфорку.

– Нет, – говорит Ава, соскальзывая со стойки. – Мы же решили, что не станем выяснять. Нам осталось всего десять недель. Потерпи.

Она достает из буфета три тарелки и ставит на стол. Я раскладываю столовые приборы, а Рид приносит пасту.

Они ни разу не дали мне понять, что я злоупотребляю их гостеприимством, но я начинаю беспокоиться, что это может выглядеть именно так. Три недели терпеть гостя – долгий срок.

– Я, наверное, на этой неделе улечу домой, – говорю я, накладывая себе пасту.

– Не уезжай из-за нас, – говорит Рид. – Я рад, что ты здесь. Так мне спокойнее, когда я в поездках.

Рид проводит две или три ночи в неделю вдали от дома, а поскольку Ава беременна, он боится оставить ее одну – боится сильнее, чем ей хотелось бы.

– Не знаю, почему со мной тебе спокойнее. Ава храбрее меня.

– Это правда, – говорит она. – Однажды мы пошли в дом с привидениями и на нас выскочил Фредди Крюгер. Квинн подтолкнула меня к нему и рванула к выходу.

– Неправда, – говорю я. – Я подтолкнула тебя к Джейсону Вурхизу.

– В любом случае я чуть не померла, – говорит Ава.

– Как думаешь, ты прилетишь снова через два месяца, когда Ава родит?

– Конечно.

– И прихвати Грэма, – говорит Рид. – Я соскучился по парню.

Грэм и Рид всегда хорошо ладили. Но по взгляду, который бросает на меня Ава, я понимаю, что она не рассказала Риду о наших с Грэмом проблемах. Я ей благодарна.

Я ковыряюсь вилкой в макаронах и думаю о том, как мне было одиноко с тех пор, как Ава и Рид уехали из Коннектикута. Но раньше мне не приходило в голову, что их переезд, вероятно, стал ударом и для Грэма. В лице Рида он потерял друга. Может быть, самого близкого друга со времен Таннера. Но он ни разу не заговорил об этом, потому что моя печаль заполняет наш дом целиком, не оставляя места для его печалей.

До конца ужина я могу думать только о вещах, о которых Грэм мне, видимо, не рассказывает, потому что не хочет меня расстраивать. Мы заканчиваем ужин, и я вызываюсь помыть посуду. Рид и Ава сидят за столом, перебирая варианты цвета для детской. И тут раздается звонок в дверь.

– Странно, – говорит Ава.

– Действительно странно, – соглашается Рид.

– К вам что, никогда не приходят гости?

Рид вскакивает из-за стола.

– Никогда. Мы еще ни с кем здесь не знакомы настолько близко, чтобы кто-то мог заявиться к нам домой. – Он подходит к двери, и мы с Авой наблюдаем, как он открывает ее.