Илья усмехнулся. Он придерживался твердого мнения, что навсякую хитрую дырку есть свой болт с крутой резьбой, но высказывать его несобирался.

— Довольно вкусно, — сообщил ему Харин. — Гляди-ка, с видунеказистое заведение, а кормят хорошо.

— Жизнь полна неожиданностей.

— Да, да, ты прав, — Харин заторопился. — Деньги.

Илья достал бумажник, демонстративно вытряс на стол.

— И впрямь — больше нет, — согласился Харин, пересчитываяденьги. — Ладно, Корректор. Посиди пару минут.

Он поднялся, за ним встал и охранник, снисходительнопоглядывая на Илью. Дурак. Карамазов мог сделать его за пару секунд, голымируками. На него-то точно еще не придуман свой болт…

Когда собеседники вышли, Илья взял с подноса нетронутыйстакан с соком, жадно выпил. Грейпфруты — это очень полезно для здоровья.

Минут через пять рядом с ним присел ненадолго еще одинпаренек. Торопливо, давясь, сожрал пирожок и ушел, забыв у столика простенькийпластиковый дипломат. Вскоре поднялся и Карамазов, подхватив дипломат с еготяжелым грузом.

Простые мишени на деле оказались весьма зубастыми. Что ж,тогда надо проверить самую сложную. Экипировка, по крайней мере, теперь былаподходящей.

Тоня опьянела быстро. Обманчивая мягкость купленного Славоймуската была ей в новинку.

— Ребята… — она засмеялась, хватая Ярослава за руку. — Нет,скажи, вы правда — писатели?

— Держи, — Слава вытянул из сумки книжку, протянул ей. —«Ярослав Заров», «Тени снов». Видишь?

— Ну…

— Вот паспорт Ярика…

— А твой? — со смехом спросила Тоня. Она сидела на полкенапротив «братьев», по-восточному, на корточках, и Ярослав, каждый раз глядя нанее, непроизвольно задерживал взгляд на туго обтянутых джинсами бедрах.

— А у меня нет паспорта. Мы пишем под общим псевдонимом,понимаешь?

— Так можно?

— Можно-можно…

— «Тени снов», — торжественно прочитала Тоня. — Какинтересно… почитать бы…

— Дарим, — легко согласился Слава. — Тебе невозможноотказать, Тоня.

— Тогда автограф!

— Сейчас… Ярик, напишешь?

— Сам пиши. У тебя лучше получится.

Слава улыбаясь достал ручку. Помедлил секунду, хищнонацелившись на титульный лист. Одно из удовольствий автора — безнаказаннописать на книгах…

— Только… — Тоня качнулась, потеряла равновесие, повисла наплечах Визитера. — Только, чур, пиши без фамильярностей! У меня муж —рев-ни-вый!

— Как я его понимаю, — Слава быстро, размашисто, зачиркал побумаге.

— Тонечка, держи…

Ярослав с любопытством смотрел, как Тоня читает длинный, наполстраницы, автограф. На мгновение показалось, что она абсолютно протрезвела.

— Ой… спасибо… — она слегка покраснела. Интересно, как Славаухитрился соблюсти запрет на «фамильярности» и добиться такого эффекта? —Спасибо…

Она опустила ноги на пол, выпрямилась над Славой. Тотулыбаясь смотрел на нее.

Тоня нагнулась, целуя его в губы. Ощутимо дольше, чемтребовала просто благодарность.

— А меня? — спросил Ярослав.

— И тебя! — великодушно согласилась Тоня. Села между ними,обнимая Ярослава — тот непроизвольно сомкнул руки на ее спине. Они поцеловались— глубоко, с поразившей самого Ярослава страстью. Через мгновение Тоняотстранилась: — Вы совершенно одинаково целуетесь, ребята.

— Мы во всем одинаковы, — с прорезавшейся хрипотой сказалЯрослав. Тоня нахмурилась, погрозила пальчиком:

— Ярик! А если я захочу проверить?

— Проверяй — нам даже курить хочется одновременно, — сообщилСлава. — Пойдем, Ярик?

Они вышли из купе — причем Визитер не забыл вылить в стаканТони остатки шампанского и прихватить пустую бутылку. Вагон уже затихал,готовился к небрежному «дорожному» сну. Лишь из пары купе, где тоже «короталипуть», доносились шумные, перекрывающие стук колес возгласы.

— Ты к чему клонишь? — глядя в спину Визитера спросилЯрослав.

— Я? О чем ты?

— Дорожных приключений захотелось?

— А почему бы и нет? — они остановились в холодномпродымленном тамбуре. — Ярослав, я не понимаю, ты вроде последний раз сексомзанимался с месяц назад?

— Нас же двое!

— Ну и что? Девочку явно это и привлекает.

— Слава…

— Что — «Слава»? — Визитер повысил голос. — Я хочу жить,понимаешь? Не только твоими воспоминаниями, засохшими огрызками эмоций! Можносформулировать так — я хочу потерять невинность! Если хочешь, возьми бутылку иприсоединись к иной компании, примут, наверное. Или у проводника посиди, с нимвыпей.

— А почему бы тебе этим советом не воспользоваться?

— С какой стати? Милая девушка Тоня достаточно откровенновысказалась. Если рога у ее супруга удлинятся на дюйм-другой, то я своей виныне почувствую, извини.

— Я тоже, но нас двое…

— Что ж, рога будут симметричными… Очнись! Тебя что смущает?Ревность, брезгливость перед групповухой? В нашем случае эти причины смешны.

Он выбросил так и не зажженную сигарету.

— Я пошел в купе. Решай.

Ярослав медленно достал свою пачку сигарет. Закурил. Запокрывшимся испариной стеклом проплывала ночь.

Как странно и печально. Как мерзко и обыденно. Человекудостаточно оказаться перед своим отражением, перед фантомом, порожденным Богзнает чем, чтобы лоск морали полетел ко всем чертям.

Зеркала не лгут.

И смешно бить зеркала, когда не понравилось отражение.

Сигарета обожгла пальцы. Он уронил ее, коснулся холодногостекла, унимая секундную боль.

Интересно, на несуществующих весах, где взвешены будут всегрехи, эту ночь Тоне засчитают за одну измену — или за две?

Он быстро прошел по коридору. Осторожно дернул дверь купе —та легко уползла.

Слава стягивал с Тони блузку. Девушка вздрогнула, поднимаяглаза на Ярослава — и заулыбалась, смущенно и возбужденно одновременно. Онзакрыл дверь, повернул фиксатор, присел на другую койку. Тоня, которуюпродолжал раздевать Визитер, не отрывала от него взгляда. Спросила,приподнимаясь на лопатках, помогая Славе расстегнуть бюстгальтер: