Он снова вскинул Визитера в воздух, приподняв одной рукой,толкнул, тот упал рядом с телом Визиря и застыл.

Карамазов брезгливо посмотрел на испачканную руку, засунулпистолет под мышку, небрежно и демонстративно, достал из кармана безупречночистый платок. Вытер ладонь. Посмотрел на Ярослава:

— Вот так-то, писатель. Это тебе не книжка…

Звук выстрела был глухим, словно съеденным кружащимсяснегом. Карамазов сморщился, поднимая голову. Справа, под ребрами, его плащнабухал черным.

Вторая пуля попала Карамазову в пах.

Он издал нечленораздельный звук, но все же устоял на ногах.

Заров приподнялся на локтях, увидел Визитера с маленькимпистолетом Хайретдинова в руках. Лицо Визитера было заляпано грязью и кровьюВизиря, он часто моргал, целясь.

— Надо же… — сказал Карамазов.

Визитер снова выстрелил.

Между глаз Ильи возникла аккуратная черная дырочка, по лицупрошла судорога, а из затылка плеснула тягучая струя. Он повалился на Ярослава,и тот дернулся, выползая из-под тяжелого тела. Голова Карамазова былазапрокинута, гримаса странной насмешливой улыбки словно приклеилась к губам.

Илья Карамазов, «Корректор», Посланник Тьмы, второй изоставшихся, был мертв.

— Я смог, — прошептал Визитер, опуская пистолет. — Я смог…

Он плакал, размазывая слезы на грязном лице, частовсхлипывая. Маленький пришелец с черных кораблей, Визитер, Посланник Развития,последний из оставшихся, которому теперь предстояло жить.

Дарить миру свою правду.

Правду, в которой уже не будет ни доверия, ни света, нилюбви.

Правду свинцового цвета.

Кирилл встал, отлепившись от стены. Из носа у него теклакровь. Посмотрел на неподвижного Карамазова, на Ярослава, все еще выбирающегосяиз-под тела, на плачущего Визитера.

— Я смог! — крикнул Визитер. — Я его прикончил!

Заров наконец-то выполз из-под убитого киллера, глотнулхолодный воздух, ловя ртом снежинки. Кровь все текла и текла из пробитогобедра, и голова кружилась, но надо было еще кое-что сделать, и не в коем случаене ошибиться, а пистолет Карамазова был таким тяжелым, хорошо хоть мертвыепальцы разжались легко и охотно, отдавая ему оружие…

— Не двигайся, Кирилл, — сказал он мальчику. — Не двигайся.

Тот замер, послушно, словно понимал, что Заров прав, словнопозволял ему — сделать это.

— Визитер! — крикнул Заров. Мальчик над телом Хайретдиновабудто и не слышал его. Все всхлипывал, глядя на мертвого киллера, улыбавшегосяЯрославу с той стороны Тьмы. И самое главное было — не думать о нем как очеловеке, как о ребенке, даже как о посланнике чужой цивилизации, — лишь о тойправде, что он принесет в мир…

— Я не могу! Не могу позволить тебе, понимаешь?! — закричалЗаров. Визитер наконец-то посмотрел на него, на вздрагивающий в руке писателя«Стечкин», беспомощно улыбнулся. Начал подниматься.

Ты же все это видел, Слава. Все это знал, готовя себе петлю.

НЕТ ГЕРОЙСТВА В УБИЙСТВЕ ЖЕНЩИН И ДЕТЕЙ, НО НИКТО НЕ ОБЕЩАЛНАМ, ЧТО МЫ СТАНЕМ ГЕРОЯМИ…

Ярослав нажал на спуск.

Пистолет дернулся, рвясь из рук, он попал Визитеру в плечо,и тот вновь упал, закричал, тонким, захлебывающимся голосом, просто ребенок,которого неумело убивал взрослый человек, несчастный Посланник Развития,который пришел в мир, способный научить лишь смерти.

Почему он не умеет стрелять точно…

Где-то за оградой уже нарастал шум, подъезжали машины, и,кажется, донесся стрекот вертолетного мотора. Визирь не соврал, он лишь неожидал, что все кончится так быстро.

Заров почувствовал, что сходит с ума. Прицелился снова, вголову, а Визитер все пытался что-то сказать, но не мог сдержать крик, онвсе-таки не привык к боли, ему, наверное, было очень больно и страшно, но то,что он подарил бы миру, уже умея убивать…

— Ярослав Сергеевич, не мучайте его… — Кирилл, послушностоявший в стороне, шмыгнул разбитым носом. — Это же просто…

МЫ СПОСОБНЫ ЛИШЬ НА ТО, ЧТО МОГУТ ПРОТОТИПЫ — ХОРОШО, ЧТО ТЫЭТОГО НЕ ЗАБЫЛ…

Идиот!

Кирилл мог убить Илью.

Визитер — нет.

Заров повернулся, и пистолет словно сжалился над ним,перестал дрожать, и в глазах настоящего Визитера мелькнула досада и растерянность,обида спортсмена, споткнувшегося перед самым финишем…

Он попал.

Визитер, Посланник Развития, последний из оставшихся,повалился на холодную землю.

Кирилл уже не кричал, всхлипывал, зажимая плечо.

— Прости, — сказал Заров. — Кириллка, прости…

Это было нечестно и даже трусливо. Просить прощения, теперь.Прощения все равно больше не было, во всем огромном мире, где жили счастливыелюди, которым не приходилось никогда убивать женщин и детей, перед которыми невставал выбор — в кого стрелять, которым не довелось вынимать себя из петли исмотреть в пыльные зеркала. Он сам прошел этой дорогой, на которой не было нидоверия, ни любви, ни звезд. Выбирая меньшее зло, и оправдывая целью средства.

— Я…ярослав Сергеевич… — Кирилл дышал тяжело, и как-то сонно.— Пистолет… вытрите… и вложите… Илье… в руку… А я этот, Визирю… попробую…

Заров повернул голову, вглядываясь в Кирилла, левой рукойвытирающего «Беретту» о пальто Хайретдинова.

— Думаешь, нам кто-то поверит, малыш?

— Ну… мы же умеем… врать?

Пальцы Карамазова были сжаты в кулак, он, наверное, не хотелснова касаться оружия. Но Заров еще, в отличие от него, жил, и киллеру пришлосьвзять пистолет.

А самым главным было то, что Карамазов больше не улыбался.

Когда вертолетный прожектор наконец замкнул их в кругесвета, они просто лежали, глядя друг на друга. Мегафонный рев приказывалмертвецам бросить оружие, а они просто смотрели друг другу в глаза. Выныривалиотовсюду люди в камуфляже, и Ярослав знал — четко и ясно — что для начала наних оденут наручники, и лишь потом подумают о милосердии.

Но пока еще было несколько секунд, и они не отводили взгляд,ища в чужих глазах то ли понимание, то ли ту смешную и глупую жалость, которойпочему-то нашлось место.

Снег в колеблющемся конусе света был колким и чистым, какбриллиантовая пыль. Под его хрупкой пеленой все равно оставались осень и грязь.

Но они не собирались смотреть так глубоко.