Как он узнал?

Кирилл отступил на шаг. Надо было бежать — пока убийца непосмотрел в его сторону. Он вспомнил и словно даже услышал визг пули надплечом.

Бежать…

А убийца поднимется по лестнице и позвонит в дверь. Оннайдет, что сказать. Валя откроет…

И снова покачивающаяся камера репортера жадно заглянет вквартиру…

— Эй!

Он сам удивился своему крику. Фигура в бурой нейлоновойкуртке замерла на полушаге.

— Гад!

Кирилл не удивился, когда убийца рванулся к нему. Это былопродолжением страшных снов, в которые превратилась жизнь. Снов, в которых непреступники убегают от милиции, а честные люди спасаются бегством от бандитов.Это стало нормой, да?

Кирилл бросился бежать.

Краем глаза он замечал, как женщина, идущая навстречу ему стяжелой сумкой, быстро и целеустремленно завернула в уже пройденный былоподъезд, как с балкона второго этажа исчезла фигура девушки, вышедшей покуритьв накинутой на плечи куртке. Правильно. Когда маленький мальчик убегает отубийцы, не стоит смотреть на такое печальное зрелище…

Кирилл свернул к цепочке гаражей, слыша, как сзадиприближается смерть. Он оказался в каком-то узком коридоре — слева здание,справа бетонные гаражные коробки, впереди — стальные прутья ограды,опоясывающей голые деревья и маленькие беседочки. Детский сад?

Он побежал вперед.

Убийца не издал ни слова. Просто догонял его, медленно инеумолимо. Кирилл отстраненно подумал, что зря дети считают взрослых неумеющимибегать. Они умеют. Когда надо.

Шагах в пяти от ограды он увидел — с какой-тофотографической точностью, что два прута слегка разогнуты — наверное, местныепацаны соорудили для себя удобный проход на детсадовскую территорию. Такой желаз был и в ограде детсада рядом с его домом — по вечерам в маленьких беседкахсобирались пацаны, чтобы спокойно покурить, выпить, поболтать о девчонках.Кирилл прыгнул в узкий проход.

Он отбил плечо, и едва не застрял. За спиной выматерилсяпреследователь, и Кириллу показалось, что его обдало ветром от последнего рывкаубийцы. Он дернулся, протискиваясь в узкую щель, упал на раскисшую от дождейземлю. Повернулся, со страхом ожидая увидеть черный глазок ствола.

Убийца пытался протиснуться в щель. Нелепо выгнулся,просунув голову, но широкие плечи упрямо не желали пролезать, опровергаядревнюю истину — «главное, чтобы голова пролезла».

Кирилл вскочил, дернулся было вглубь территории, потомповернулся. Посмотрел в холодные прищуренные глаза. И подпрыгнул, пиная убийцув лицо. Рубчатая подошва с хрустом проехалась по щеке.

Мужчина взвыл, выдергиваясь обратно. Из съехавшего вбок носатекла темная кровь, смешиваясь с липкой грязью, слетевшей с подметки кроссовок.

— Гад… — прошептал Кирилл.

Мужчина вытер ладонью лицо. Посмотрел на него — пристально,словно запоминая. Очень спокойно произнес:

— Иди сюда. Я ничего тебе не сделаю.

Кирилл истерически засмеялся.

— Все равно тебе не уйти, — сказал убийца. — Где второй?

Мальчишка попятился. Исчезнувший на секунду страх сновавернулся. Казалось, ударь он сильнее, так, чтобы содрать кожу, под нейоказалась бы сталь. Перед ним был не человек — какой-то робот, терминатор изфильма.

— Что происходит?

Из-за гаражей вышел мужчина. Рослый, крепкий — по сравнениюс ним убийца сам выглядел подростком. В руке он держал разводной ключ,казавшийся игрушечным. На мгновение Кирилл ощутил, как перевернутый мирстремительно становится с головы на ноги.

— Совсем шпана обнаглела, — поворачиваясь сказал убийца. —Залез в карман, гаденыш. Вот… попытался поймать… — он снова вытер лицо.

— Он хотел меня убить! — закричал Кирилл. Мужчина смерилвзглядом его, потом окровавленное лицо убийцы.

— Я его понимаю, — сообщил он. — А ну иди сюда, щенок!

Кирилл бросился бежать.

Нет, мир не собирался стать нормальным. Стоять на голове,видимо, было для него привычнее.

Сзади доносилась щедрая ругань. Ограда садика была высокой исовершенно не приспособленной для перелезания. Но ведь в любом заборе естьдвери.

Кирилл выбежал к зданиям детского сада. Здесь вяло бродилидесятка два малышей под присмотром воспитательницы, смерившей его хмурымнеодобрительным взглядом, но ничего не сказавшей. Кирилл побежал мимо, кворотам, но растянулся в грязи и упал. Пакет вылетел из рук, прямо к ногаммальчика лет пяти.

Дети нестройно засмеялись. В этом возрасте ничто не веселиттак искренне и чисто, как чье-то падение в лужу.

Кирилл медленно поднялся. Подошел к пакету, из котороговылетела булка хлеба и шоколадка…

К ЧАЮ…

— Убегаешь? — спросил малыш.

— Убегаю, — машинально ответил Кирилл.

Мальчик задумчиво проводил взглядом испачканный хлеб,посмотрел, как Кирилл обтирает плитку «Бабаевского».

— Ты шоколад любишь? — спросил он.

— Нет. Хочешь?

— Хочу, — без лишней скромности признался малыш.

— Бери… — Кирилл сунул ему шоколадку и побежал к воротам.

Был уже вечер, когда поезд подошел к Актюбинску. Ни Ярослав,ни Слава больше не говорили о предстоящем. Дорога дарила передышку и скуку, этобыло единственное, что она могла дать.

— Проводник обещал никого не подсаживать, если получится, —перетасовывая колоду карт, сказал Слава. — Хорошо бы так и доехать, вдвоем.

— Помнишь, как в молодости мотался в Москву за книжками? —неожиданно для себя спросил Ярослав.

— С Валеркой? Помню, конечно. Здорово было, правда?

— Прибыли — ноль, зато поездку окупали, пьянствовали сдрузьями, и все новинки были наши.

Слава засмеялся.

— Русский бизнес. Навар с яиц.

— Скорее уж, «украли ящик водки, продали, деньги пропили»…

— Ненормальный ты, — укоризненно сказал Слава. — Угораздиложе меня… Вот другие Визитеры — какая интересная у них жизнь.

— Угу, в них уже стреляют.

— Не остри. Боюсь, что сегодня несколько «ушло».

— Ты ночью это узнаешь?

— Да… почувствую.

Ярослав заерзал на койке.