Значит, кто-то другой из Посланников вмешался в акцию.

Девчонка и вояка утром были в Сасово. Писатель ехал поездом,ему еще полтора дня телепаться. Пацан? Чушь…

Визирь заерзал на просторном сиденье.

Может быть, Посланник Знания пошел по его пути? Решил, чтостоит устранить прототипа?

Абсолютно не в его характере…

Какой уже раз они сходились в этой безжалостной схватке — ичьи-то линии исчезали навсегда, а вместо них добавлялись новые, со своей правдойи своей верой. Порой они шли годами, десятилетиями — игры Посланников средибеспомощных людей-манекенов, которые покорно метались из стороны в сторону. Исколько раз он почти побеждал — почти…

…Шум персидской армии… словно шум моря… но разве числом побеждаетВласть? «Я не краду победу» — в лица советников, уже смирившихся с поражением.О, его не могли, не должны были остановить!..

…И степь дрожала под копытами конницы, безумным моремвыплеснувшейся из берегов, и в раскосых лицах, не знавших страха, отражалисьпылающие города, а броню они надевали лишь на грудь — нет спасения воину,повернувшемуся спиной к врагу…

…"Виват, Император! Виват»!.. и ночь над пылающейМосквой, и бегство по снегам. И власть. Над куском скалы в океане…

…Ему понравилась эта страна — после того поражения. И онсотворил из нее колосса, через какую-то сотню с небольшим лет, и стер в прахтого Посланника, что пошел против Власти, и над сгоревшей рейсхканцеляриейвзвилось его красное знамя, но он просто не успел, чуть-чуть не успел, онпереоценил себя, свое исковерканное тело, и колосс шагал еще почти сорок лет,но уже не было той веры, той любви, что он умел дарить своим рабам, и Империярассыпалась в прах…

…И вновь поднимать ее из руин — ибо нет в этом мире инойстраны, что так любила бы его, любила, сама того не понимая, ни коммунизм и никапитализм, ни своего, и ни инородца — а просто Власть, хлесткую, как хозяйскаяплетка, и ласковую, как улыбка вождя…

Новая линия? Седьмой?

Кто?

Чей миг настал, чей день выпестован судьбой, кто ходит вомраке, неразличимый для них — вечных соперников и игроков, знающих лишь своюсторону истины, готовых принести ее в мир — скрученный прежними победами в узелпротиворечий и ненависти?

Машина сбавила ход, заворачивая на боковую дорогу, кудаболее ровную и ухоженную, чем трасса…

И свинцовый град ударил в ветровое стекло.

«Кедр» был почти неощутим в руках. Поразительно слабаяотдача — и прекрасная кучность боя. Длинная очередь размолола стекло, и Ильяувидел, как дергается, словно пытаясь выпрыгнуть навстречу пулям, водитель.

«Мерседес» вильнул, на мгновение ускорился — видно,умирающий водитель в агонии надавил на педаль. Потом мотор смолк, и машинамягко съехала на обочину.

Илья лежал, вглядываясь в салон — пустой, те, кто выжил,нагнулись. Было еще двое — клиент и телохранитель. Карамазову казалось, чтоохранника он зацепил… но с автоматом трудно быть уверенным в точности боя.

Он выждал минуту, вторую. По трассе пронеслась машина, несбавляя ход, хотя водитель не мог не увидеть уткнувшийся капотом в дерево«Мерс».

Илья чуть-чуть приподнялся. Щелкнул выстрел, пуля пропеланад головой, срезая остатки листвы. На щеку Ильи, вновь прильнувшего к земле,опустился мягкий влажный лист.

Проклятье. Охранник жив — и не запаниковал. Даже заметил,откуда обрушился на машину поток огня…

Карамазов повел стволом, окатывая машину длинной очередью.Зашипели пробитые баллоны, лопнули оставшиеся стекла. Но — ни звука. Нималейшей паники, заметной для него, никто не выпрыгивал из пробитого«мерседеса», не бежал к трассе, чтобы стать мишенью…

Проклятье. Илья первый раз пожалел о том, что у него нетгранат.

— Визирь, не шевелитесь, — прошептал Фархад. Он скрючился напереднем сиденье, рядом с мертвым водителем, чье лицо превратилось в кровавоебесформенное месиво.

— Сильно зацепило, Фархад?

Посланник Власти лежал на полу, прижимаясь щекой к грязномуполу. Костюму хана. Жалко, хороший был костюм, неделю как сшили…

Отложив телефон, Визирь вслушался в тяжелое дыханиетелохранителя, посвистывание пробитых баллонов. Нападавший выбрал отличноеместо для засады — они были как на ладони…

— Ерунда, — охранник быстро глянул на пробитое предплечье. —Затянуть бы…

Он толкнул дверцу, и из кустов снова забил автомат. Заслонивлицо руками, Фархад переждал стеклянный дождь последних стекол. С легкимудивлением подумал, что Хайретдинов оказался неожиданно смелым человеком. Самымстрашным сейчас была бы паника.

— Рашид Гулямович, это одиночка. Все будет в порядке. Он нерискнет приблизиться.

— Я хочу взять его живым, Фархад.

Охраннику показалось, что он ослышался.

— Достань у водителя пистолет. Кинь мне.

Фархад извернулся, заваливая на себя труп. Его обрызгалокровью, он сжал зубы, откинул полу пиджака, секунду сражался с кобурой.Нападавший вроде бы не заметил возни.

— Я брошу на сиденье.

«ПМ» тускло сверкнул, описывая дугу над креслом. На этот разнападавший отреагировал — еще одна очередь прошла сквозь машину, уже из другойточки… Фархад вытянулся, стреляя в открытую дверь. Никакой реакции…

— Эй! — крикнул Хайретдинов. — Поговорить не желаешь?

Никакого ответа, конечно… Фархад до боли в глазахвсматривался в ночь. Не глядя протянул руку, щелкнул клавишей, отключая вмашине свет.

Еще один выстрел. Он успел заметить вспышку — убийца опятьчуть сместился в сторону, подбираясь ближе. Фархад выстрелил.

Тишина.

— Я вызвал охрану, — негромко сказал Хайретдинов. — Минутычерез три они будут здесь. Ладно. Прикрывай меня, Фархад…

— Что?!

Хайретдинов распахнул дверцу и выкатился из машины.

Илье показалось, что он сходит с ума.

Мишень сама бросилась в атаку!

Он узнал его сразу — фигуру из сна, депутата, клиента —коренастого узбека, который чем-то не понравился тьме. Тот выпрыгнул из машины,темным силуэтом скользнув на фоне осевшего «мерса». Карамазов выстрелил — ноклиент уже распластался на земле, прикрытый каким-то несчастным бугорком…

— Кончай стрелять! — крикнул он. — Поговорим!

…ОХРАННИК В МАШИНЕ, КЛИЕНТ ЧУТЬ В СТОРОНЕ, ЛЮБОЕ ДВИЖЕНИЕ —И ОН ПОДСТАВИТСЯ ПОД ПУЛИ…