- Только это не те медведи, - пояснил медвежонок. После того, как я подарила мальцу свой самый маленький ножик, он стал моим лучшим другом.

- Ну ясен перец, как и я - не та Маша.

- Они ездят на железных волках с круглыми лапами.

- Наверное, мотоциклах, - вставила пять копеек ворона.

- И отбирают всё, что понравится. А если кто не даёт - убивают. Или продают Соловью-разбойнику.

- А что они хотели от вас?

Папа-медведь, которого звали Михал Потапыч, замялся.

- Мы - старинная семья, - сказал он. - Давно живём в этом лесу и храним его секреты. Маша - та, другая - хотела заполучить один из них.

- Поведай, - сказала медведица, Пелагея Петровна. - Сдаётся мне, им это очень нужно.

- Мы храним тайные тропы, которые ведут в другие места. Иные Пути.

- Один шаг - и ты уже там, - похвастался медвежонок Санька.

- Точки сопряжения, - умно кивнула ворона.

- Тайные точки, - поднял громадную лапу медведь. На морде его красовались очки в проволочной оправе, а одет он был в вышитую косоворотку и широкие холщовые штаны. - Такие, что только мы, хранители, о них и знаем. Так куда вы хотите попасть?

Я объяснила. Медведь задумался.

- Напрямую перехода в Ирландию нет, - наконец сказал он. - Но я могу обсчитать кратчайший маршрут.

Он встал на задние лапы и продекламировал:

- Избушка, избушка. Встань ко мне передом, а к лесу задом.

- Погодите, - я робко притронулась к рукаву косоворотки. - А как же разбойники? Санька говорил, они на рассвете должны прийти...

- О них больше не надо беспокоиться, - нехорошо улыбнулась Пелагея Петровна. Льняной сарафан в крупные красные маки очень шел к её глазам. - Мы и так долго терпели. Потапыч вас проводит, а тут я уж сама. Санька, - прикрикнула она на отпрыска. - Подь с отцом.

- Хорошо, мама, - медвежонок уцепился за мою руку и потянул. - Ну идём. Надо на крылечко взобраться.

Примечательно, что крылечко у избушки было с противоположной от двери стороны. Оно вело к простенку между двумя окошками, забранными настоящими стёклами. Только мутными - ничего через них было не видать...

Когда мы с Михал Потапычем, Санькой и Гамаюн столпились на верхней ступеньке крыльца, медведь надавил на середину толстого, почти с меня, бревна, и вдруг в простенке открылся проход. Из него пахло водой и рыбой.

- Идите за клубочком, никуда не сворачивая, - напутствовал медведь, вкладывая мне в ладонь обычный клубок шерстяных ниток. И вот еще что... Спасибо тебе, Маша. От нас всех.

- Вам спасибо.

Обняв медвежонка в последний раз, я шагнула в проём.

Клубок выкатился на берег озера. На котором полным ходом шло сражение: громадный белоголовый детина бился с морским чудовищем. Походило оно на помесь плезиозавра с диплодоком - шея длинная, голова крошечная, но заканчивается громадной пастью. А тело скрыто под водой - только волны пузырями.

Клубок бодро бежал по тропинке, не обращая внимания на битву. Догнав его в несколько прыжков, я поймала конец ниточки и подтащила клубочек к себе. Он рвался и подскакивал, как нетерпеливый пудель на прогулке.

Бросив на меня равнодушный взгляд, детина приподнял бровь при виде Гамаюн, но ни на миг не оторвался от своего занятия. Его меч как раз застрял в пасти у диплодока, и тот бешено мотал головой, чтобы вытрясти занозу. А белоголовый, уперев руки в бока, внимательно наблюдал за мучениями твари.

- Здравствуйте, добрый рыцарь, - вежливо сказала я. - Вам помочь?

Было у меня припрятано с десяток таких патрончиков... Если правильно попасть - голова твари так взорвётся.

- Идь своёй дрогой, проше пани, - детина сверкнул грозными очами с чёрными вертикальными зрачками.

- Польша, значить, - констатировала Гамаюн.

Я отпустила клубок и побежала за ним. Ворона, лязгая, трусила следом.

Не хочет - не надо... Кто я такая, чтобы мешать людям развлекаться так, как им нравится?

Клубочек остановился у старого вяза. Ствол дерева треснул в незапамятные времена, образовав дупло. Из него тянуло птичьим помётом и почему-то металлом...

...На меня мчалось нечто грохочущее, воняющее железом и соляркой... Гусеницы резво лязгали по асфальту, поднимая пыль.

- Поберегись! - я толкнула ворону и сама спрятала голову обратно в дупло. - Танк. Ей-богу, не вру!.. По-моему, Тигр.

- Стало быть, до неметчины добрались, - каркнула Гамаюн.

Я осторожно выглянула из дупла - которое в германской Нави было дырой в асфальте, прикрытой чугунной решеткой

Над нами, роняя хлопья сажи и капая отработанным топливом, шла колонна танков. Я посмотрела на клубок - тот рвался наружу, под гусеницы.

- Куда ты, дурачок... - я запихала его в карман курточки и застегнула пуговку. - Подождать придётся...

За колонной танков ехала мотоциклетная рота - в щели решетки мне было видно, что на каждом бампере развивается флаг со свастикой.

Где-то вдалеке надтреснутый фальцет толкал речь в мегафон. Её обрывки доносил ветер - в те моменты, когда в колоннах случались перерывы.

По небу мчались чёрные клубы дыма и похожие на крестики самолёты...

За танками шла пехота - сотни ног в начищенных сапогах, воняющих старыми портянками. За ними отряды с овчарками - собаки исходили хриплым лаем, и мы с Гамаюн отошли подальше в дупло, на всякий случай.

Затем случилось затишье, и я уже решила, что пора выбираться, но сверху донёсся такой лязг... Будто кучу консервных банок бросили в железную бочку, а бочку спустили с горки.

- Тевтонские рыцари, - сказала я шепотом, осторожно выглянув наружу.

Печатая шаг, они шли ряд за рядом, с уст их лилась какая-то очень ритмичная песня. Языка я не понимала, но было в нём что-то от костров, холодных вагонов и колючей проволоки...

Наверное, прошло несколько часов - я успела подремать, привалившись к тёплому боку Гамаюн.

А потом настала тишина, от которой я и проснулась.

- Кажись, затишье, - шепнула ворона и клювом приподняла решетку. - Вылазь, я подсажу.

Мы оказались на громадной площади. Вдалеке угадывалось какое-то здание с реющим над ним флагом, а с другой стороны, издалека, грохотала канонада и сверкали зарницы.

- Ходу, - прикрикнула на меня Гамаюн. - Где клубок?

В следующий люк мы успели юркнуть за две секунды до того, как по нему пошла очередная колонна танков...

Из подземелья долго пахло старыми угольями, пылью и жженым железом. Потом посветлело и запахло морем. Этот солёный, слегка йодистый запах я помнила по Мангазее.