«Объясню им все»? Ему бы самому кто-нибудь что-нибудь объяснил… Из всего, что она сказала, он понял только, что она вернется сегодня же. И будет дальше у него жить. А он устроился на работу. Значит, надо срочно искать вторые ключи, не ждать же им друг друга в подъезде каждый раз? Ключи покойного отца Генки точно где-то были, где-то дома, но где? В любом случае, у него есть занятие, полезное занятие, пока ее не будет. Иначе он так и ходил бы по дому из угла в угол, как зверь в клетке, гадая — вернется, не вернется…

Инночка ожидала скандала. С корвалолом, с заламыванием рук и слезами. Она ошиблась: мать встретила беспутную дочь молча, сложила руки на груди и воззрилась. Инночка решила взгляд не отводить, а то их разговор превратится в воспитательные меры. Воспитываться не хотелось.

Первой не выдержала Капитолина Ивановна. Ни в какой информации мама не нуждалась. Все было понятно и так: Лучинина-младшая может смело считать себя отныне женщиной легкого поведения. Вот она бы, Капитолина, хоть десять раз больная, ни за что бы не осталась, из последних сил приползла бы домой. Кстати, что она собирается сказать ребенку? Что теперь его новый отчим, инвалид, требует все внимание к своей персоне, а они с бабушкой больше маме не нужны? Она хоть понимает, что все участники боевых действий, все эти так называемые ветераны, мало того, что люди с изломанной психикой, так еще и убийцы. Он наверняка скоро начнет пить, на работу его никто не возьмет. Был же, был же приличный человек, ухаживал! А потом — она в курсе, что он моложе нее? И даже если он не будет бездельничать, пить и бить ее, то ему будет только тридцать, когда она разменяет пятый десяток. И что скажут люди?!

На этом месте Инночка заплакала. Не потому, что ее интересовало, что именно скажут люди (какие люди, кому скажут?), а потому, что она сейчас сама ничего не могла сказать. Все было бы просто, если бы сейчас она была во всем уверена, смогла сообщить матери, что выходит замуж, поставить перед фактом. Тогда беседа сменила бы русло: Капитолина Ивановна, как человек практичный, спрашивала бы о другом. Где они все будут жить, например, и как? Когда Инночка их официально познакомит, собирается ли они в ЗАГС, или обойдутся гражданским браком, будет ли ее новый избранник усыновлять Сашку…

Дверь хлопнула неожиданно и очень громко. Обе Лучинины вздрогнули. Из прихожей раздался радостный вопль — Сашка увидел Инночкины сапожки. Ребенок бросился к Инночке с поцелуями и чуть не свалил с табуретки. Как здорово, что мама выздоровела, ну чего там, как, Генка вернулся из армии, да? У них с мамой все путем, да? А к вам в гости можно? А Генка будет про войну книжку писать? Сейчас это модно… Заметив, что мать молчит, Сашка испуганно оглянулся. Между мамой и бабушкой только что был локальный конфликт, оказывается. Судя по тому, что мама плачет, вооруженный локальный конфликт.

Капитолина Ивановна гордо поднялась и молча вышла из кухни. Пусть эта падшая женщина сама перед сыном оправдывается. Сашка принял решение мгновенно: предложил проводить Инночку до Генкиного дома, пусть гроза поутихнет, бабуля долго готовилась, высказала, что хотела, теперь остынет и станет вменяемой. И Сашка ее, бабушку, обработает. А мама пусть выздоравливает спокойно. Все будет просто замечательно.

Господи, что все будет просто замечательно, ей только ленивый не сказал. И Генка…

Инночка заскочила в квартиру напротив, к Тамаре, но той не оказалось дома. Больничный лист, уже с подписями и печатями, отдал ей Лешка.

Интересно, скоро мама успокоится? Сашка просто оптимист…

Казалось, Генка ждал ее прямо за дверью. Да так оно и было, он боялся пропустить момент, боялся заставить ее ожидать на лестнице хоть одну лишнюю секунду. По идее, сейчас у них начнется новая жизнь — он отдаст ей ключи. Или не начнется, если она эти ключи не возьмет. Он распахнул дверь и протянул ей связку — на раскрытой трехпалой ладони. Так пытаются угостить потенциально опасную собаку. Инночка подняла голову, он увидел, что глаза у нее заплаканные, но она уже смотрела не на него, а на ключи.

— Что это? — спросила она.

— Ключи. Ключи от дома.

— А, хорошо, вовремя, я завтра на работу выхожу, — слабо улыбнулась она.

— Я тоже, — буркнул Генка, но она уже шла на кухню, ставить чайник. Капитолина Ивановна в порыве праведного гнева чаю блудной дочери так и не предложила.

В супермаркете новому грузчику пригодились все навыки, полученные под руководством дяди Леши. Как ни странно. Работали в магазине тридцать два человека, по шестнадцать в каждую смену. Всех их предстояло запомнить по именам — Генка терпеть не мог, когда про кого-то говорили «вон та, черненькая» или что-то в этом духе. В его обязанности входила не только разгрузка машин с товаром, он должен был еще и товароведам помогать при приемке, а значит, нужно было как можно скорее изучить и запомнить ассортимент. Товароведы на дебаркадере (так почему-то называли большое подсобное помещение с подъемными воротами, куда и сгружали привезенный товар) сильно мерзли, ведь наступил ноябрь, и когда грузчик с ходу не мог отличить грушу «конференция» от груши «аббат», начинали нервничать. Любимой присказкой у всех троих в таких случаях было: «Понаберут кого попало с улицы по объявлению!»

Можно подумать, должность грузчика — это венец карьеры выпускника Кембриджа, злился Генка в первый свой рабочий день, безошибочно отличавший только яблоки от колбасы. Впрочем, яблок в супермаркете продавалось видов двадцать, а уж колбасы так и вовсе все триста. Что-то принимали на вес, а что-то упаковками, никто ничего не объяснял, зато покрикивать считал своим долгом каждый. Умение мгновенно оценивать обстановку, с первого взгляда запоминать, что где должно располагаться — все это пришлось задействовать сразу и на полную мощность. В первый рабочий день Генка совершенно вымотался — и физически, и морально. Вымотался и разозлился: вот если бы ему самому дали стажера на воспитание, он бы костьми лег, но объяснил суть работы досконально, показал и рассказал как, что и куда…

Он решил ничего не спрашивать у вредных теток, но из этой затеи тоже ничего не вышло. Вот что именно он должен искать, если ему сказали сгонять за рохлей? В понимании Генки, рохля — это такой неуклюжий, неповоротливый человек, размазня и неудачник. Возможно, чье-то прозвище? Оказалось, рохля — это пневматическая тележка без бортов, при помощи которой перемещают поддоны с грузом. Как управлять этим чудом инженерной мысли, Генка быстро разобрался, а возможности устройства Генку очень порадовали. Оказалось, сорок ящиков водки не нужно вытаскивать из машины по одному, вручную. Просто завел «рога» рохли под поддон, накачал ручку — и кати себе, куда надо.

Домой он шел, чуть ли не пошатываясь от усталости, с единственной мыслью: вытянутся на диване и не шевелиться как можно дольше. Инночка приготовила ужин к его приходу и поинтересовалась, где он был. Генка, как обычно, буркнул что-то невразумительное: мол, по делам ходил, — поел, завалился на диван и заснул, как убитый. Впервые за последние два месяца он спал до самого утра, спал без снов, а когда проснулся, ее уже не было. И, опять же впервые, он не заледенел от ужаса, что она ушла навсегда. Ничего не навсегда, просто на работу пошла, как все нормальные люди, ей к девяти, ему к десяти. Вообще-то супермаркет открывался в восемь, но поскольку грузчику раньше десяти там делать нечего, директорша сказала — к десяти.