Я попробовала подчеркнуть, что Карчинский готов отдать любыеденьги за вазу, но банкир, словно не слыша меня, повторил последнюю фразу.Больше в его кабинете мне делать было нечего. Я вздохнула, встала и направиласьк двери. У порога я обернулась и зачем-то спросила:

— Вы не передумаете ни при каких условиях?

— Нет, — спокойно ответил банкир. — Всего вамхорошего и не берите на себя чужие грязные поручения.

Я вышла в приемную с горящими щеками. Что ж, эту оплеухунапоследок я получила вполне заслуженно. Секретарша спокойно и насмешливовзирала на меня. Но я не обратила на нее никакого внимания, потому что, уходяиз кабинета, заметила за приоткрытой дверью мелькнувшее лицо Дианы. Значит,модель все время находилась в комнате рядом и прекрасно слышала наш разговор. Абанкир был совсем не против, чтобы она его слышала. Вот такие дела. А мне ненужно браться за чужие грязные поручения.

Теперь только осталось позвонить Карчинскому и передать емурезультат разговора. Но я ведь спокойно могу позвонить ему из дома, теперь-томне торопиться некуда. А он пусть подождет. И ничего с ним не сделается.

Карчинский дождался моего звонка только спустя два часа. Ябыстро и сухо изложила ему результаты визита к банкиру. Меня удивило и задело,что художник отнесся к этому известию как-то удивительно спокойно. Он выслушалменя, поблагодарил за помощь, а затем вполне светским тоном пригласил навеститьего как-нибудь.

Я положила трубку и задумалась. Или действительно художникнастолько странный, или за этим спокойствием что-то кроется. Чтобы хоть как-тоотвлечься, я решила поработать над очередной статьей и добросовестно просиделанад ней до самого вечера.

Мрачные мысли как-то улетучились, и, когда заявился Герт, явполне была готова к романтическому вечеру. Согласна была даже куда-товыбраться. Но Герт вознамерился остаться дома, и мы очень мило, по-домашнемупровели его. Теперь уже я и сама начинала всерьез подумывать о семейной жизни.Есть в ней какая-то странная притягательная сила. Какая-то устойчивость инадежность. Даже с таким жутко ненадежным типом, как мой рокер.

На этот раз в редакции стоял не просто трам-тарарам. Скорееэто было настоящее светопреставление. Еще бы! Банкир Ивлев был весьма заметнойфигурой. И если уж даже центральные каналы сообщили о «самом громком запоследнее время преступлении в Северной столице», то нашим «Вечерним новостям»просто сам бог велел отвести целую полосу под сенсацию. Вот и бегали теперь,сбиваясь с ног, мои коллеги.

С ментами, вне всякого сомнения, будет разговаривать ИрочкаКривцова. Почему-то именно ей работники правоохранительных органов выкладываливсе подробности. Разузнавать что-то интересненькое у местного населенияотправлялись неизменные Семен Гузько и Яша Лембаум. Как ни странно, но этапарочка иногда умудрялась нарыть просто сногсшибательные факты. Остальные, помере возможности, были на подхвате.

Да-а. При таком раскладе статьи о моде отодвигались назадний план. Кому теперь интересно, с кем и за сколько спит некая модель, еслитут такая сенсация… Стоп! А совсем неплохо было бы намекнуть, что Ивлев как разспал с Дианой. Нет, не пойдет. Илюша, как всегда, упрется своими копытами и низа что не пропустит материал.

Интересно. Если ему статьи о модели заказал сам банкир, тотеперь он убит, а соответственно и все обязательства с нашего главногоредактора снимаются. Может быть, теперь он разрешит снять табу с личной жизнисупермодели? Должен разрешить, иначе что он за главный…

Надо же! Наша совместная с Лилькой попытка всучить Илюшенеплохую сенсационную новость накрылась… медным тазом. Он опять встал горой, тоесть своей грудью стал прикрывать Диану от любых грязных намеков. Что зачертовщина! Значит, заказчиком статей был совсем не банкир. Тогда и вовсе непонятно.

Мы с Лилькой выпили чуть не ведро кофе, обсуждая на все ладыДиану и ее тайного воздыхателя. Немало при этом перепало и Пошехонцеву. Мытолько раззадорили свой интерес, но так ни к какому вразумительному выводу непришли. Загадка осталась. Впихнув Илье свою статью, чтобы он не говорил, что яне соблюдаю условия договора, я отправилась домой. Большинство же с нетерпениеможидало прибытия Ирочки с новостями. Мне до этих новостей дела было мало, и ярешила немного развлечься, погулять, благо денек выдался на редкость погожий.

Солнышко пригревало так весело, что я решила воспользоватьсяэтим и побродить немного по Измайловскому парку. А то налетит ветер, задует сНевы, и все, считай, что дождь и слякоть обеспечены.

Я сидела на лавочке в парке, греясь на солнышке, как кошка,которую выпустили на прогулку, и наблюдала за веселым галдежом школьников.Совсем молоденькая учительница привела их сюда и теперь наблюдала заразбежавшимися в разные стороны детьми. То один, то другой подбиралкакой-нибудь листок и показывал его учительнице. Та кивала и поощрительноулыбалась. Прижимая к себе целые вороха листьев, довольные школьники потянулиськ выходу. «Она привела их сюда, чтобы ребята собрали гербарий», —догадалась я. Когда-то и нас так же водили на осенние экскурсии. Сколько летуже прошло, а методы у учителей, похоже, остались прежними.

Я посидела еще немного и в самом радужном настроениипоспешила домой. Если бы я знала, кто меня ожидает, то предпочла бы вернутьсяза полночь.

Невысокий и щупловатый, он топтался недалеко от подъезда.Старенькая куртенка, такая же старенькая кепчонка и здоровый, вытертый портфельв руке. Человечек явно топтался здесь не один час.

Я постаралась не обращать на него никакого внимания, нокольнуло какое-то непонятное предчувствие. А щупловатый и не думал скрывать,что дожидается именно меня, и самым нахальным образом потопал за мной следом.

— Чего надо? — грубо спросила я, останавливаясь наступеньках и поворачиваясь к нему.

В такие минуты я становлюсь настолько злой, что меня непугают ни бандиты, ни маньяки. С любым человеком, который вознамерился быпричинить мне какой-либо ущерб (неважно какой), я расправилась бы просто голымируками. Не скажу, что подобное вдохновение посещает меня часто, но иногдаслучается.

А сейчас был именно такой случай. И я повернулась кмужичонке с твердым намерением оторвать ему голову или отбить к чертовой материвсе детородные органы. Но этот корешок оказался не лыком шит. Он остановился отменя на достаточно безопасном расстоянии и спросил:

— Лидия Александровна Стародубцева? Так. Хмырьпрекрасно осведомлен, как меня зовут, и держится подчеркнуто скромно.

— Допустим, — ответила я, не меняя своейвоинственной позы, — а вы кто такой будете?

— Капитан Светличный, — ответил субъект, — изотдела по расследованию убийств. Давайте, Лидия Александровна, поднимемсясейчас к вам в квартиру, и я задам вам несколько вопросов.

— Значит, капитан, — я кивнула. — Думаю, чтовыбор у меня небольшой, если он вообще есть. Так что пойдемте.