Если бы сейчас Федорчук попал в руки своего тестя – он не прожилбы и минуты, Нехорошев разорвал бы его голыми руками! Уничтожить подонка,растереть его в пыль!

Только не сейчас, сейчас это не получится, сейчас это ничегоне даст…

– Стареете, Николай Сергеевич! – проговорил«Иванов». – То краснеете, то бледнеете? Где же ваша выдержка?

Нехорошее и сам понимал, что стареет, что такие удары длянего стали тяжелы. Но кому можно передать все дела, на кого можно положиться?Абсолютно не на кого!

– Вижу, вижу, что это словосочетание вам хорошознакомо! – продолжал паясничать человек с родинкой. – Тем лучше,значит, мне не придется вводить вас в курс дела! Значит, события будутразвиваться так: вы подписываете передачу «Северного цинка» управляющейкомпании, и нож с отпечатками пальцев вашего зятя благополучно исчезает!

На кладбище было отвратительно. Шел дождь, потом дождь соснегом, Лола же оставила зонтик дома, потому что руки были заняты сумкой ицветами. Панихиду устроили прямо у могилы, священник служил панихиду хриплым голосом,его редеющие непокрытые волосы намокли, было ясно, что он схватит простуду.Лола посочувствовала бы ему, если бы самой не было так плохо – тяжеленный букетстрогих белых калл оттягивал руки, ледяные капли попадали за воротник пальто истекали по спине. Милка стояла рядом и беспрестанно вертела головой – каквидно, после долгого сидения дома наедине с разнузданными близнецами она дажетакой печальный повод, как похороны, считала за раз-влеченье. Народу былосредне – группа родственников с одной стороны и друзья, преимущественноподруги.

– Говорю же тебе – она со всеми рассорилась, вот мужикии не пришли, – шептала Милка.

– Правильно сделали, – вздохнула Лола ипошатнулась.

– Нечего было выпендриваться, – сказалаМилка, – вон какой букетище притащила, а зачем?

Сама Милка явилась с венком из хвойных веток с надписью «Отбезутешных друзей», плюхнула его прямо в снег у ног и теперь была оченьдовольна. Лола с завистью поглядела на нее и на одного из родственников – не тотроюродного, не то двоюродного дядю, который время от времени отбегал всторонку и прикладывался к небольшой фляжке. Еще были в группе родственниковкакие-то тетки, все без исключения в черных платках, среди них выделялась одна– красномордая, с высокой старомодной прической, она всем распоряжалась. Приней, как буксир при барже, находилась женщина помоложе – поменьше ростом, смелкими крысиными чертами лица. Несмотря на различия, они были чем-то похожи,так что Лоле стало ясно, что это – мать и дочь.

– Смотри, смотри! – Милка дернула ее зарукав. – Кто это?

Между могил бродил кто-то в черной куртке с капюшоном,надвинутом на глаза. Фигура выглядела довольно зловеще – без цветов, с пустымируками, засунутыми в карманы.

– Да это же Ленка Жукова! – ахнула глазастаяМилка. – Ну надо же, притащилась все-таки! А говорила, что ни за что непридет!

Фигура подошла ближе, и Лола тоже узнала Ленку. Та бросилана них искоса ненавидящий взгляд и отошла в сторону.

– Видала? – прошипела Милка. – Это она сомной поругалась, так и разговаривать не хочет! Странная какая-то…

– Странная… – протянула Лола и вздрогнула от мысли,которая уже два дня не давала ей покоя.

«Не может быть, – отмахнулась она, – такого простоне может быть!»

Снова ледяная капля попала за воротник, и Лола вздрогнулауже от холода.

– Тут воспаление легких схватишь! – проворчалаМилка и поманила не то двоюродного не то троюродного дядю.

Тот сначала не понял, тогда Милка вытянула шею и окликнулаего громким шепотом:

– Товарищ! Можно вас на минуточку?

Дядя глазами выразил вопрос, тогда Милка глазами же указалаему на синюю от холода Лолу и показала рукой, что необходимо выпить. Дядяоживился, потом оглянулся по сторонам и мелкими шажками стал приближаться кподругам. Но по дороге был перехвачен суровой красномордой теткой с «халой» наголове.

– Константин! – грозно спросила она, не давая себетруда понизить голос. – Куда это ты намылился?

Константин тут же сник и принял индифферентный вид.Священник укоризненно поглядел на красномордую тетку и скороговоркой закончилпанихиду, очевидно, ему тоже все надоело.

Могильщики споро насыпали небольшой холмик земли, Лоланаконец избавилась от тяжеленного букета и почувствовала себя едва ли несчастливой. Она мечтала только об одном – улизнуть домой, но Милка и слышать нехотела, чтобы не идти на поминки.

– Сама посуди – муж отгул взял, чтобы с обормотамисидеть, – пояснила она, – а если я рано вернусь, то он на работунамылится. А мне это надо?

И Лола сдалась, когда увидела, что Ленка Жукова тоже садитсяв автобус с черной полосой.

Дверь квартиры была распахнута. Лола вошла в прихожую. Тамтолпились родственники и знакомые покойной, кто-то стаскивал зимние сапоги,кто-то перед зеркалом поправлял прическу. Коренастенький мужичок с круглымищеками, тот самый то ли двоюродный, то ли троюродный дядя был уже подозрительнорумян – видно, по дороге успел еще принять. Он подмигнул Лоле, как старойзнакомой, но ответного намека не дождался.

Быстро раздевшись, Лола протиснулась в комнату. Там уже былнакрыт длинный стол, на нем красовались традиционные блюда – салат оливье вогромной фарфоровой салатнице, селедка под шубой, студень. Чтобы отличитьскорбное мероприятие от прочих, была выставлена огромная кастрюля клюквенногокиселя и горкой лежали маленькие пирожки с рисом.

Навстречу Лоле двинулась высокая дородная старуха в серойвязаной кофте, уставилась на нее сквозь очки и проговорила гулким гнусавымголосом:

– А ты кто? Верина дочка? Тебя как зовут-то? При этомстаруха сверкнула полным ртом золотых зубов.

– Я не Верина дочка, – Лола отстранилась, ей вдругпоказалось, что старуха собирается ее укусить. – Я Анина подруга.

– Ах подруга! – прогнусавила старуха. – А гдеже Верина дочка? В Саратове?

– Не обращайте на нее внимания, – рядом с Лолойобразовалась кругленькая краснощекая тетенька лет пятидесяти, – это бабаВаря, она немножко того…

Сама ты того! – заревела баба Варя. – У менясправка есть? У меня нету справки! Я вообще здоровая! Я вас всех переживу, и напоминках погуляю!

– Садись, баба Варя, – спокойно проговорилатетка, – садись, скушай салатику! У тебя сахар, тебе салатик полезно!

Скоро все расселись. Милку оттеснили в другой конец стола, иЛола оказалась рядом с тем самым то ли двоюродным, то ли троюродным дядейКостей. Он успел еще сильнее зарумяниться, видимо при нем была заветная фляжка.