Нет, какая все-таки смешная Мила. «Сходи, Женечка, в театр!» Да ни за что, ни за какие коврижки…

Только я это подумала, как мой взгляд упал на афишу. С нее на меня смотрел Илья Антонович Венедиктов. Правда, сначала я приняла его за рок-певца Бутусова, но потом сообразила, кто передо мной. Заинтересовавшись, я подошла поближе. «Спектакль экспериментального театра «Король Лир». Постановка И. Венедиктова». Ничего не понимаю! Илья Антонович — режиссер кино! Каким образом он перекинулся на театральные постановки?!

Экспериментальный театр располагался на первом этаже особнячка, наверху был книжный магазинчик. У дверей толпился народ. Начало спектакля — 21.00. Я взглянула на часы. Еще успею! Я протолкалась к кассе:

— Есть билеты?

Кассирша уставилась на меня как на ненормальную:

— Да что вы! Сегодня же «Голого короля» дают! Билеты раскуплены через Интернет еще за две недели!

Надо же, оказывается, спектакли Венедиктова пользуются таким бешеным успехом, что и билетов не достать! Я снова склонилась к кассе:

— А почему «Голого короля»? На афише указано, что сегодня играют «Короля Лира»!

Кассирша поманила меня пальцем. Когда я наклонилась, заговорщическим шепотом сообщила:

— Так ведь все актеры голые. Потому так и называют.

— Что, совсем?! — поразилась я. Неудивительно, что скандальная постановка пользуется успехом.

— Да нет, что вы, это же театр! — хихикнула кассирша. — Актеры играют в трико.

— Послушайте, у меня всего один свободный вечер, и я просто обязана увидеть этот спектакль! — твердо сказал я. — Специально приехала из провинции. Кстати, я знакомая господина Венедиктова.

— Правда? — кассирша с сомнением посмотрела на меня. Я постаралась сделать интеллигентное лицо. Выглядела я вполне прилично, так что женщина подняла трубку и позвонила куда-то по внутреннему телефону.

— Подождите немного, — любезно предложила кассирша. Вскоре стеклянная дверь распахнулась, и ко мне вышел Илья Антонович. Несколько секунд режиссер вглядывался в меня, потом узнал:

— Евгения! Как мило, что вы зашли. Пойдемте со мной.

Кассирша смотрела вслед Венедиктову с обожанием.

Режиссер привел меня в небольшую уютную комнату с кожаными диванами в заплатках и абстрактными картинами по стенам. В такой живописи я ничего не понимаю, но общее настроение мне понравилось — ярко так и позитивно.

Да и сам Венедиктов выглядел совершенно другим человеком, чем во время предыдущей нашей встречи. Правда, последняя встреча произошла при печальных обстоятельствах — помнится, тогда Венедиктов выпил отравленный кофе, предназначавшийся Максу Ионову, и его увезла «Скорая»… Сейчас режиссер выглядел довольным, розовым и совершенно здоровым. Он потер руки и сообщил:

— До чего же я рад вас видеть!

— И я рада, Илья Антонович, — вполне искренне сказала я, усаживаясь на диван. — Вы что же, оставили кино?

Венедиктов тряхнул головой и весело признался:

— Совершенно оставил! Так сказать, изменил одной музе с другой.

Тут в кабинет впорхнула коротко стриженная девица на высоких каблуках, в чем-то воздушном и белом. Увидев меня, она приветливо кивнула:

— Илюша, у тебя гостья?

— Инга, познакомься, это моя давняя знакомая Евгения. Кстати, она телохранитель!

— Ой, как интересно! — без малейшего интереса в голосе, ревниво поглядывая на меня, протянула девушка.

— А это Ингеборга, наша ведущая актриса. Кстати, в сегодняшнем спектакле она играет Корделию.

— Потрясающе! — воскликнула я, судорожно соображая, кто же такая Корделия. Кажется, одна из дочек этого самого Лира…

— Зрители собрались, ждем только тебя, — капризно протянула актриса и незаметно погладила Венедиктова по руке.

— Да-да! Идемте скорее! Мне не терпится показать Евгении наш театр! — заторопился режиссер.

Зрительный зал оказался небольшим помещением с низким потолком, все вокруг: и пол, и стены, и даже потолок — было задрапировано черной ворсистой тканью, поэтому чудилось, что ты находишься то ли в коробке из-под духов, то ли внутри какого-то животного. Сильное впечатление. Сцена была белой, голой и залитой ослепительным хирургическим светом. Видимо, театр Венедиктова был из тех, в которых не бывает ни декораций, ни костюмов. В театральном деле я полный профан, и поэтому не знаю, как это называется.

Илья Антонович усадил меня на единственное свободное место в первом ряду.

— Отсюда вам будет лучше всего смотреть! — заверил меня режиссер. — Простите, нам пора начинать. Зрители ждут.

Зрителей было порядочно — небольшой зал забит под завязку. Какие-то молодые люди даже сидели на ступеньках в проходе. Кажется, экспериментальный театр Венедиктова пользовался успехом.

Спектакль начался внезапно, без всякого предупреждения. Ни звонков, объявляющих о начале действия, ни гаснущего света, ни взлетающего занавеса — ничего этого не было. А просто на сцену вышли, тяжело ступая, какие-то люди и начали говорить — вполголоса, будничными голосами.

Очевидно, «фишка» спектакля состояла в том, что актеры играли без одежды. Возможно, какая-то часть зрителей пришла сюда, чтобы полюбоваться на прелести актрис. В таком случае они были разочарованы с первых секунд.

Актеры были затянуты в телесного цвета трико, у мужчин были прицеплены преувеличенного размера бандажи — такие носят балеруны. Женщины — Гонерилья и Регана, дочери короля Лира, — были немолоды и некрасивы. Кривые ноги, тяжелые бедра, обвисшая грудь… Бр-р, без тяжелых платьев, расшитых поддельными драгоценностями, какие носят эти персонажи в традиционном театре, дочери Лира выглядели на редкость отвратительно.

Младшую, Корделию, играла Ингеборга — подруга Венедиктова. Вот она была прелестна, и обтягивающее трико не портило ее мальчишескую фигуру.

А между тем действие завязалось. Старый король отказался от власти в пользу своих дочерей. Король Лир — вот единственный из персонажей пьесы Шекспира, кто был одет. На старике были надеты сразу несколько шуб — тяжелых, в пол. Примерно такие носят рэперы, едва им удается выбраться из черного гетто и перебраться в собственный особняк. На шее у короля даже блеснули какие-то подозрительные золотые цепуры. А уж корона была — как в фильме про новые приключения неуловимых мстителей!

И все-таки это был Шекспир. Никакой современности в спектакле не было и в помине — никто не гнул пальцы веером, не грозил друг дружке пистолетом. Но все-таки спектакль получился очень современным. И крутым. Даже я, безмерно далекий от театра человек, это понимала.

Публика была захвачена действием, все сидели, затаив дыхание. Только юная парочка рядом со мной никак не могла угомониться. «Тихо ты!» — шикал паренек на свою подружку. «Сань, ну они ж не голые! — шепотом возмущалась девчонка. — Давай уйдем, а?» — «Сиди, дура!» — наконец не выдержал мальчик, и девчонка обиженно надулась.