– Будешь должна мне за уборку, – проворчала я, с трудом водрузив последний. – Веревка или ремень есть?

– Зачем? – вяло спросила Нати, с трудом села и прислонилась к бортику.

– Вещи твои привяжу. Чтобы еще раз лечить не пришлось.

Она огляделась и кивнула на самый нижний чемодан:

– Там!

Гр-р-р!

– Этот не подойдет. – Я подтащила поближе большой мягкий баул, который собиралась оставить раненой в качестве сиденья. – В нем найдется что-нибудь?

– Только ленты… – растерянно пробормотала Нати.

– Годится! – обрадовалась я, расстегнула замок и выбрала самую широкую и длинную. Подползла к стопе чемоданов и, прикручивая самый нижний из них за ручку к жерди, с любопытством покосилась на жертву недавней катастрофы: – Как так вышло, что ты стала парнем?

Нати с детства любила шить. И делала это куда лучше брата, отца и матери. Сначала никто не обращал на нее внимания. Но в один прекрасный момент чулочный папа оторвался от ваяния очередной «сбруи», внезапно обнаружил, что его дочь мастерски владеет иглой, и снисходительно свалил на нее львиную часть работы. А через какое-то время и вовсе самоустранился, посчитав, что Нати «уже освоилась и сама справится». Она и справлялась. Крутилась как белка в колесе, удерживая на плаву не только мастерскую, но и лавку. Придумывала новые фасоны, выбирала материалы, до хрипоты спорила с поставщиками, отдавала долги… И шила, шила, шила. Имя отца все чаще звучало среди модниц, сам он скромно выслушивал благодарности от косяком потянувшихся клиентов. Матери было все равно, а брат лишь насмешливо крутил пальцем у виска, когда заставал ее поздней ночью с иголкой в руках. Но именно ему все и досталось, когда отец отправился к предкам. На смертном одре призвал к себе любимого сына, не вспомнив про дочь, торжественно передал ему бразды правления и умер. Семейная традиция, да…

– Традиция… – не удержалась я. И с такой силой затянула узел на ручке очередного чемодана, что едва не оборвала ленту. – Такая же идиотская, как та, из-за которой сейчас мы тащимся по ухабистой дороге, глотая пыль. Сколько тебе тогда было?

– Пятнадцать, – вздохнула Нати. – А брат… Знаешь, он ненавидел все, что связано с портняжным делом.

– Ну, значит, вы оба пострадали, – отрезала я, намертво привязывая последнюю ручку. Теперь повозку хоть вверх тормашками переворачивай и тряси, ничего не рухнет. А если и рухнет, то вместе с жердью и крышей. – Отобрать у того, кому по сердцу, и отдать тому, кому и даром не надо, – очень разумно!

– Так сложилось, – ровно выговорила Нати. Приподнялась на локтях, села и, осторожно пошевелив плечом, удивленно улыбнулась: – Не болит! Спасибо тебе!

– Пожалуйста! Перебирайся сюда, – я кивком указала на мягкий баул, тоже прикрученный к жерди длинной лентой. Нати послушно приземлилась на импровизированное сиденье, я плюхнулась рядом и нетерпеливо поерзала: – Рассказывай дальше…

Получив наследство, брат быстро наигрался в хозяина. Он с облегчением свалил «семейное дело» – видимо, тоже традиция – на сестру и через какое-то время вообще исчез, прихватив остатки былого состояния. «Обворованная» мать закатила истерику, а спустя пару недель и сама сбежала с молодым любовником, продав из дома все, что представляло хоть какую-то ценность.

Нати осталась с пустыми карманами. Она отправилась на склад, распотрошила залежи отцовских чулок, срезала с них драгоценности. Часть камушков оставила для работы, часть отнесла ювелиру, на вырученные деньги накупила материалов и принялась за работу. Теперь она шила под именем брата. Время шло, мастерская и лавка снова стали приносить прибыль. Хорошую прибыль, которая, однако, надолго не задерживалась: мать и брат промотали все, что прихватили с собой, и теперь кочевали по миру, высылая Нати немаленькие счета. Погасив пачку, она тут же получала взамен другую, так что о расширении дела оставалось только мечтать.

Где-то спустя год вернулась мать. А через несколько дней поздно ночью в дверь постучался брат. Бледный, осунувшийся, он еле стоял на ногах. Переступил через порог, рухнул и рассыпался прахом. Настолько мелким, что даже собирать было нечего. «Проклятие тлена… – в ужасе прошептала Нати. – Где он его подцепил? Почему не снял вовремя? Нужно вызвать законников». Услышав про законников, подоспевшая мать шустро захлопнула дверь, заперла ее и, опустив ключ в карман, ударилась в слезы. Она кричала, что «глупая дочь прежде всего должна думать о матери», которая «непременно умрет, как только их обеих выгонят из дома и отберут семейное дело». «Все, что нажито непосильным трудом, уйдет в казну», потому что ее «глупый сын не оставил наследника». Нати просто «обязана выдать себя за брата», и тогда они все сохранят. И будут жить как прежде. Мать то ругалась, то увещевала, то стыдила, и к рассвету дочь сдалась.

В то утро Нати исчезла, зато появился «брат». Благо они были похожи, а остриженная коса да несколько булавок и заговоров, притащенные родительницей, довершили превращение.

Лорд Фразиэль нанял слуг, которые никогда не видели Нати, а возможно, и даже не знали о ее существовании. И активно погрузился в семейное дело. Спустя пару месяцев он смог открыть вторую мастерскую в столице, потом еще одну в пригороде. «Брат» стал известным портным, его имя приобрело вес в мире моды…

– А мастерская отца… – голос Нати дрогнул, – да пусть ее заберут в казну вместе с лавкой! У меня еще две, и куда прибыльнее. И дом пусть заберут, куплю другой.

– Ты… хочешь снова стать собой? – осенило меня. О Лунная Дева! Да Нати просто до смерти надоело жить под чужой личиной, работать под чужим именем. И «семейное дело», съевшее столько лет, надоело. – Так в чем же дело? Пусть лорд Фразиэль внезапно «уедет», а вернется его сестра…

– Мама против, – она тоскливо вздохнула. – Она не хочет терять деньги. Кто пойдет шить к какой-то мисс Нати? А лорд Фразиэль – это имя…

Имя. Сначала имя отца, потом имя брата. И оба сделала она, так и не заработав своего. Ну и семейка! Я не выдержала и обняла Нати. Та тихонько выдохнула и обмякла. Кстати… Этот конкурс, пожалуй, единственное место, где имя вообще ничего не значит. Леди Инира оценивает работы, и ей абсолютно все равно, кто ты: лорд Фразиэль или мисс Нати.

– На отбор вполне могла прийти сестра. И получить прекрасную работу, став личной портнихой леди Иниры, – задумчиво сказала я. Хрупкие плечи под моей рукой напряглись. – А явился снова брат. Почему?!

– Так надо, – уклончиво пробормотала Нати.

– Кому? Твоей матери? Лорду Фразиэлю? Или тебе?

– Всем.

Не врет, но сильно недоговаривает. А что, если…

– Ты понимаешь, что если лорд Фразиэль победит, то охрана леди Иниры все пески взроет, проверяя биографию кандидата в личные портные? – медленно заговорила я. – А они вовсе не экзальтированные клиентки, которые верят в любую чушь, что им скажут…

– Пусть, – Нати отвела взгляд.

Вот как? Ясно. Она делает все, чтобы лорда Фразиэля разоблачили. Так хочет вернуть свою собственную жизнь, что согласна угодить под следствие за свой обман. Но зачем впадать в крайности?