– Что это?! – шепчет Лукас. Внутри у меня всё переворачивается. Хватит с меня лжи и полуправд. К тому же я врала только по наущению Дары, и если бы я знала, что она подпитывается этим, возможно, я бы вела себя абсолютно по-другому.

Я с трудом сглатываю:

– Это Дара, моя тень. Вернее, она была моей тенью. Я… думала, что мы друзья. Она уговорила меня провести ритуал, с помощью которого вернула себе тело.

У Лукаса глаза на лоб лезут:

– Ты это сделала?!

Я опускаю голову:

– Она была потерянной душой. Она разговаривала и играла со мной. Она была моим лучшим другом.

Миранда вздыхает:

– Ох, Эммелина. Вот почему ты столько от нас скрывала. На самом деле ты прятала её.

Дара перевоплощается в нечто иное, более коренастое и не такое рослое, как прежнее чудовище. Через несколько минут она выглядит точь-в-точь как гвардейцы, её лицо меняется, а сама она мечется, мелькая между тенями и солдатами.

– Я должна что-то сделать с Дарой. Я не могу допустить, чтобы она осталась на свободе и сеяла разрушение, как сейчас, – говорю я.

Дара издевается над гвардейцами, копируя их облик и вводя в замешательство. Но вскоре ей это надоедает, и она снова перевоплощается, на этот раз во что-то более огромное. Я вся дрожу.

– Я помогу тебе, – Лукас берёт меня за руку. Жар пробегает по моим пальцам.

– Но я врала тебе. Вам всем.

Миранда кладёт руку мне на плечо:

– Ты вернулась за нами. Ты спасла нашего сына от леди Эшлинг – мы это не скоро забудем.

– Ну, мы ещё не вполне спаслись, – замечает Альфред.

– Вам надо уходить, – говорю я. – Я и так уже причинила вам слишком много боли. Не хочу снова подвергать кого-нибудь из вас опасности. Я отправлю с вами моих теней, чтобы они вас укрыли.

Я оглядываюсь на свою бывшую тень: она снова превратилась в монстра. Её голову венчают огромные рога, нагнувшись, она несётся на солдат и отбрасывает их к деревьям. Первый проблеск рассвета за её спиной окрашивает небо красным. Когда я бежала от Дары, моей первой мыслью было, что помощь нужна мне, но сейчас могут пострадать мои друзья.

– Я остаюсь, – говорит Лукас. – Может, моя магия пригодится, – он оглядывается на родителей. – Но, наверное, вам лучше уйти. Тогда мы не будем отвлекаться из страха за вас.

Альфред качает головой:

– Мы вас не бросим. Мы спрячемся в тенях Эммелины между этими камнями и не будем вам мешать, обещаю.

Лукас ободряюще смотрит на меня. Что-то тёплое и светлое греет меня изнутри.

– Хорошо. Идём, Лукас, – говорю я. Я обвязываю часть теневого плаща вокруг Миранды и Альфреда, а оставшимся куском накрываю себя и Лукаса. Мы перебегаем от скалы к скале, стараясь незаметно подобраться как можно ближе к Даре. Несколько солдат лежат на земле, неподвижные, и горечь жжёт мне горло.

Мы держимся края лагеря, где солдат меньше всего. Они не отступают, в надежде одолеть Дару. Интересно, леди Эшлинг сказала им, кто она такая, или они просто знают, что за оборотня полагается хорошая награда? Гвардейцы наверняка хотят доставить её леди Эшлинг, чтобы та поместила Дару в своём Саду, поглотив её магию.

Меня пробирает дрожь. Этого я тоже не могу допустить.

– Нам придётся позаботиться о солдатах. Нельзя, чтобы они пошли по нашему следу, пока мы не нашли подходящее укрытие, – говорю я.

Лукас кивает:

– Скоро рассветёт. Я могу создать световые ленты, чтобы связать солдат до самой ночи, а ты пока займёшься Дарой.

– Тебе хватит света?

Прищурившись, он смотрит на светлеющее небо, и на его лице расцветает сияющая улыбка:

– Определённо! Когда солнце встанет, свет быстро зальёт небо. Сейчас уже светлее, чем было, когда мы оставили родителей у тех булыжников.

Достаточно оглядеться вокруг, чтобы убедиться, что он прав. Нам обоим должно хватить материала для работы. Лукас начинает петь, но я на всякий случай по-прежнему прикрываю нас тенями. Несколько гвардейцев замирают в недоумении, не понимая, откуда исходит голос. Именно в них Лукас целится в первую очередь.

Свет вокруг нас сгущается – это Лукас преобразует его в тонкие, но прочные ленты. У одного из солдат отвисает челюсть, когда он видит всё это собственными глазами, и он кричит от удивления, когда лента слетает вниз и привязывает его к дереву. Он пытается высвободиться, но Лукас работает на совесть, и к тому же он хорошо научился уплотнять свет. В ближайшее время гвардейцу не вырваться.

Через несколько секунд ещё двое солдат привязаны к деревьям сверкающими золотистыми лентами. Я широко раскидываю теневую сеть и, сразу поймав в неё нескольких солдат, с которыми играла Дара, привязываю концы к прочной ветке дерева. Там они и висят, барахтаясь в сетке.

Это привлекает внимание Дары.

Её огромные глаза обращаются ко мне, и губы складываются в нечто, что, наверное, можно счесть за улыбку.

– Эммелина! – ревёт она. – Мне казалось, я почуяла здесь твой запах.

Она бредёт ко мне, и Лукас рядом со мной сжимается. Я быстро переплетаю тени. С каждым шагом облик Дары немного меняется: новое ухо здесь, кошачий изгиб губ там, вдоль позвоночника вырастают шипы.

– Я приказала тебе бежать, – говорит она. – Ты пришла сюда помочь мне разделаться с солдатами?

Она ухмыляется, и от этого у меня всё сводит внутри.

– Нет, – отвечаю я. – Я знаю, что ты ненавидишь циннийцев и что у тебя есть на то причины, но я не могу позволить тебе их калечить. Это не выход!

Дара дёргает головой и щерится при виде Лукаса:

– Что он здесь делает?

За моей спиной Лукас продолжает плести световые ленты, держа их наготове в воздухе, если вдруг появятся новые гвардейцы.

– Лукас мой друг.

У Дары такой вид, будто я отвесила ей пощёчину:

– Нет, Эммелина, твой друг – я.

– Друзья не врут друг другу и не используют друг друга, Дара. Это всё не имеет отношения к дружбе.

Она фыркает:

– Позволь не согласиться. Наш союз прекрасно существовал в течение многих лет. Пока не появился он, – прищурившись, она переводит взгляд на Лукаса и шагает к нему. Я встаю между ними. – Что? Мы больше не друзья, Эммелина? У нас были такие планы! Ты обещала, что никогда меня не бросишь, и я обещала тебе то же самое. Я намерена сдержать своё обещание.

– Я… я уже не знаю, что думать о наших обещаниях, Дара. Ты так много и так часто лгала. Я уже не знаю, когда