ты говорила правду, а когда врала. Я даже не знаю, была ли ты мне когда-нибудь настоящим другом.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я не знаю, что из твоих слов правда, но знаю, что больше не могу позволить тебе калечить людей. Надо положить этому конец.

– Меня создала твоя магия. Ты выпустила меня на свободу, Эммелина. Зачем мне останавливаться? Я никогда не чувствовала себя такой свободной! – Дара разворачивается и отступает.

Я подтягиваю сначала большие тени, а затем маленькие – от побегов и кустов – и очень быстро плету из них сеть, вложив в неё больше сил, чем когда-либо. Она должна выдержать, я должна сделать её достаточно плотной, чтобы остановить это безумие. Сеть кажется маленькой, пока я её плету, но в ней достаточно запасных теней, чтобы развернуться, когда я её брошу.

С гиканьем Дара бегает по поляне, а потом принимается играть с одним из солдат, привязанных к деревьям световыми лентами Лукаса. Человек дрожит и пытается вырваться, но путы держат крепко. Дыхание замирает у меня на губах, и я швыряю сеть в Дару. Попавшись, она воет, прервав свою забаву. Поняв, что я сделала, она начинает вопить и трясти плотно сотканное полотно.

– Выпусти меня. Выпусти меня! – визжит она и бьётся в теневой сетке.

Я крепко стягиваю концы, завязываю их и закрепляю сетку на дереве. Теперь Даре так просто не уйти.

– Эммелина! – воет Дара. – Я думала, мы друзья!

Ярость сверкает в её чудовищных глазах, и я вздрагиваю. Горечь сжимает мне грудь, и становится трудно дышать.

– Я тоже так думала. Но друг не стал бы так меня использовать.

– Использовать? Нет, я любила тебя как сестру. Я знаю тебя лучше, чем ты сама себя знаешь.

Внезапно Дара перестаёт вырываться и улыбается такой улыбкой, от которой у меня сердце убегает в пятки. Затем её руки приобретают форму невероятно острых когтей. Я отступаю назад, Лукас тоже. Дара режет когтями сетку – после каждого удара та восстанавливается, но недостаточно быстро. К моему ужасу, Дара вцепляется в мою сеть и, разорвав её на части, снова ступает на поляну с видом кошки, только что заглотившей птичку.

Мы с Лукасом пятимся от медленно приближающейся Дары, я наклоняюсь к нему и шепчу на ухо:

– Нужно как-то поймать её. Теневая клетка наверняка станет прочнее, если добавить прутья из света. Мы оба хорошо научились уплотнять тени и свет, к тому же новое тело Дары появилось из теней. Возможно, твоя магия скорее удержит её. Как ты думаешь?

– Использовать обе наши магии одновременно? Мы будем непобедимы! – Он пожимает мне руку, и я на самом деле чувствую себя непобедимой:

– Тогда давай сделаем это.

На этот раз мы пускаемся бежать, огорошив этим Дару, которая замирает на месте. Лукас направляет в неё луч света, и мои тени тоже змеятся к ней. Но Дара уклоняется от обеих атак, лавируя так, будто умеет читать наши мысли.

– Придётся подобраться ближе, – говорю я.

Мы гоняемся за ней по поляне, а Дара прыгает с камня на камень и забирается на деревья.

А затем у неё из плеч вырастает кое-что новое: длинные кожистые крылья. Они растут с ужасающей быстротой, а потом раскрываются, и она ускоряется, готовясь взлететь.

Ком встаёт у меня в горле. Если Дара улетит, я никогда её не поймаю и, возможно, никогда не увижу. Я высоко бросаю новую широкую теневую сеть, которую успела сплести, вложив в тени всю свою силу воли и максимальную плотность.

Тени окутывают Дару, оплетают крылья и не дают подняться в небо. С громким стуком и воплем она падает на землю – и снова начинает меняться. С каждой секундой она становится всё меньше и тоньше, всё более похожей на человека. Лукас закручивает свой свет, готовясь добавить его к удерживающим Дару теням. Быстрым кивком он даёт понять, что готов.

Наконец Дара перестаёт меняться и поднимается на ноги.

Крик замирает у меня в горле.

На меня смотрят мои собственные тёмные глаза. На ней даже та же самая одежда: фиолетовое платье, которое мне купила Миранда.

– Ты не можешь причинить мне вред, Эммелина. Я часть тебя. Та часть тебя, которой безумно нравится проказничать. Я – это ты.

Я дрожу, меня парализовало, я не в силах отвести от неё глаза.

– Ты не Эммелина! – Лукас с криком окутывает теневую сеть световыми лентами.

Сверкающие золотистые нити переплетаются с моими тёмными теневыми верёвками, расширяя, укрепляя и уплотняя сеть. Дара превращает руку в когтистую лапу и пытается перерезать одну из верёвок, но ничего не может поделать со спаянной магией. Радость наполняет меня, но мы ещё не закончили. Вместе с Лукасом мы преобразуем сеть из теней и световых лент в клетку: расстояние между прутьями такое, что едва можно просунуть руку. Ни замка, ни двери, ни выхода.

Из неё не выбраться.

Дара визжит и кроет нашу клетку на чём свет стоит. На этот раз она ничего не может с ней сделать. Прутья не поддаются.

Через некоторое время она успокаивается и пробует иную тактику.

– Эммелина, – молит она, – не делай этого. Помнишь, как я пела тебе каждый раз, когда ты грустила? А игры, в которые мы играли? Как мы все веселились – я, ты и наши тени? Весь мир мог бы быть у наших ног. – Она понижает голос до шёпота. – Я могу всё исправить. Ты знаешь, что это так. За этим ты выпустила меня на свободу. Ты хотела всё исправить, чтобы мы опять зажили так, как раньше. Только ты и я, Эммелина. Выпусти меня, и снова всё будет хорошо.

Поток воспоминаний накрывает меня с головой, и я не могу произнести ни слова. Мы вдвоём и наши тени – раньше казалось, что мне нужно только это.

Но когда Лукас берёт меня за руку и слегка пожимает, я понимаю, что она ошибается. Она не единственная, кто мне нужен: теперь всё иначе.

Дара воет от досады и уменьшается.

Я тут же сжимаю переплетение теней, чтобы она не смогла просочиться между ними, Лукас делает то же самое со световыми лентами. Дара пытается ускользнуть, но мы не позволим ей это сделать.

Она уменьшается до размеров куклы, но соединённые свет и тень всё равно образуют вокруг неё нерушимую клетку. И когда Дара пытается вырасти вновь, у неё не получается – нет места, и наши свет и тень не прогнутся под давлением.

В отчаянии она кричит, затем оседает на пол клетки и заливается