Вчера Бригитта перехватила инициативу и готовилась к выступлению практически без помощи менталистки. Леди Дракхайн взялась за дело прямо-таки с военной дисциплиной: составила сценарий, список реквизита, сделала пометки для музыкантов и прописала даже освещение.

— Тереза, — обрадовалась Бригитта, заметив служанку, — что с водяным потоком?

— Будет, — отрапортовала та. — Не вода, но иллюзию создам.

— Жаль, — проворчала Бригитта.

— Еще навернешься на скользком, — проворчала та. — Тебе через скалы прыгать.

— А скалы, кстати, какой высоты?

— Два метра, как ты и просила. Кровавую реку сделаем освещением.

— Отлично, — кивнула Бригитта. — Финал будет трагическим.

— Какая кровавая река? — не выдержала Эмма. — Какие прыжки через скалы? У нас тут отбор в невесты или в отряд Ястребов?

На них стали оборачиваться, и Эмма, выдохнув, протянула Терезе очередное письмо Свейна.

— «Мими, цветочек мой. Жду, скучаю и надеюсь. В том же месте, в тот же час. Твой Свейн», — прочитала та. — И что мне с этим делать?

— Отдайте Милаше… Милане Фонжевьен. Только так, чтобы ее менталистка не видела, — прошептала Эмма. Она глянула в план Бригитты и нахмурилась. — Я вижу у тебя тут — подлая засада красхитанцев у излучины реки. Но как ты это покажешь?

— Ползком, — предположила Бригитта, пожав мощными плечами, — или в полуприсяде.

Эмма прикрыла глаза ладонью и тихо простонала. Вино в купальнях вышло ей боком. По-видимому, она плохо соображала, раз допустила такое самоуправство. Вчера это казалось ей неплохой идеей, но сегодня, на трезвую голову…

— Я места себе не нахожу, — пожаловалась Эмма, окинув быстрым взглядом остальных менталисток, прохаживающихся по саду в ожидании выступления. Многие заметно нервничали, другие делали вид, что у них все под контролем. А может так оно и было?

— Мы отлично подготовились, — успокоила ее Тереза. — Я отнесла музыкантам три бутылки лучшего вина. Играть будут от души.

Послышался звон бокалов, и Эмма обернулась.

Служанка убирала лишнюю посуду, составляя ее на поднос, с которого только что сняла блюдо с миниатюрными бутербродами.

— Надо бы что-то съесть, но кусок в горло не лезет, — пробормотала Эмма, переводя взгляд на свои дрожащие от волнения пальцы. — Хоть бы все получилось.

— Прошу всех занять свои места! — провозгласил концертмейстер.

Отложив так и не надкушенный бутерброд, Эмма посмотрела в сторону стульев, расставленных напротив невысокой сцены, сооруженной специально для выступления невест перед принцем. В центре зрительских мест стояли кресла для короля, королевы и Вилли, чуть позади — для советников, сбоку — для посольства Красхитании.

Провал Эммы на этом конкурсе будет международного масштаба.

Король выглядел довольным и лучился весельем, королева рядом с ним была мила, хоть и немного печальна, а принц выглядел бесподобно: одетый во все белое, с идеальной прической волосок к волоску, он поздоровался с подданными, мягко всем улыбаясь, и присел в ожидании представления. Эмма с облегчением отметила, что на лице Вилли не осталось и следа от удара ракеткой.

Послы явились чуть позже, что было явным нарушением этикета, и Эмма прикусила губу, когда увидела Мордиша: левый глаз его заплыл, и багровый синяк горел как фонарь, заметный издалека.

— Что произошло? — встревожился король. — Я предоставлю вам лекаря!

— Не надо, — отказался Мордиш, усаживаясь в одно из кресел. — Я буду носить этот знак как орден, с гордостью и радостью.

— Кто посмел? — нахмурился король, отчего-то посмотрев в сторону шатра, установленного позади сцены для невест, и сердце Эммы сжалось от холодной уверенности: это сделала леди Дракхайн, на вчерашнем свидании. Что теперь будет?!

— Это сделала женщина, — довольно осклабился Мордиш. — Сильная, как медведица, смелая, как лев…

— Вот как? — немного успокоился король. — Вы назовете ее имя?

— Думаю, это будет неправильно, — ответил рыжий, и Эмма с облегчением выдохнула. — Я заслужил этот синяк. Не хочу ставить под удар репутацию прекрасной леди.

— Кажется, я догадываюсь, у кого такая тяжелая рука, — задумчиво произнес король, не сводя взгляда с шатра, где невесты ожидали своей очереди, но тут, к счастью, на сцену вышел концертмейстер, наряженный в парадный камзол, и объявил:

— Первой на сцену приглашается леди Амалия Стетхейм. Она исполнит песню «Белая птица».

Невеста появилась на сцене словно волшебное видение: в белом кружевном платье, с распущенными золотыми волосами, тонкая и нежная, точно фея. Скрипки заплакали, выводя печальную мелодию, и Амалия запела…

Эмма очнулась, лишь когда остальные зрители начали аплодировать, и захлопала сама что есть силы, лишь потом сообразив, что поздравляет конкурентку. Быстро вытерев влажные щеки, Эмма почувствовала на своей талии тяжелую руку.

— Какое счастье, что я не буду петь, — тихо сказала Бригитта. — По контрасту с Амалией это было бы чудовищно.

У сцены возникла какая-то суматоха, концертмейстер хмурился и вносил изменения в свиток.

— Что там произошло, интересно бы знать, — сказала Эмма.

— Несколько невест отказались участвовать, — пояснила Милаша, оказавшаяся рядом. — Вчера в купальнях королевские маги уничтожили все артефакты, которые были пронесены на отбор без дозволения.

— Как? — громко удивилась леди Дракхайн.

— Да-да, — подтвердила Милаша, — уж не знаю, что там было. У меня так все свое: и ум, и красота…

Ирэна Воблер, найдя взглядом свою подопечную, подошла и стала рядом.

— Не съедим мы вашу Милашу, — насмешливо сказала Эмма. — Вы что-нибудь знаете о вчерашнем происшествии?

— Шерилл Свит — заика, — нехотя сказала Ирэна. — Отбыла из дворца этой ночью. Леди Сесиль Виннеган тоже уехала, уж не знаю, какой дефект она скрывала.

— Хорошо, что вам бояться нечего, да? — спросила Эмма. — Что ты покажешь, Милаша?

— О, это будет потрясающе, — загорелась девушка, поправляя розовое, как туманная дымка, платье. — Я буду…

— Пойдем, Милаша, — перебила ее Ирэна. — Я хочу, чтобы ты кое-что повторила.

— Да я и так репетировала всю ночь…

Эмма задумчиво посмотрела на свою невесту. Как и следовало ожидать, леди Дракхайн отошла к столикам с едой. Она методично поглощала бутерброды и казалась невозмутимой, как скала. Но ее уверенность обманчива: вчера их вечерние объятия затянулись, Бригитта словно не хотела отпускать Эмму, нуждаясь в поддержке и ее тепле. Все же у них явный прогресс в отношениях!

 — Вы будете выступать последними, — прошептала Тереза, ставя на стол еще закуски.