Ану приступил к рассказу, во время которого ноздри его товарищей то раздувались, то сильно сужались, свидетельствуя о степени их раздражения. Рассказ обескураживал, но многое прояснял – например, то, откуда у этого монгола столь отточенные навыки слежки – признаться честно, я понимала, что этим навыкам невозможно научиться только лишь в монгольском поселении.

Оказывается, Ану и Петр Арахов проходили службу в одном и том же военизированном учебном заведении, в котором обучают специалистов для Корпуса разведки города Клиногорска. Это учебное заведение – что-то вроде «Ворошиловки», где я училась, ведь там тоже учат специалистов широкого профиля.

Молодые Петр и Ану подружились: Арахову всегда было интересно познавать мир, и он легко шел на рискованные авантюры, Ану ушел от клиногорских монголов, так как ему не нравился кочевой образ жизни и отсутствие каких-либо перспектив в поселении. Клиногорские монголы не отдавали своих детей в школы и вузы, занимались самообразованием, и такой расклад Ану не устраивал. В те годы он считал своих родных, включая родителей, «дикарями», которые намеренно отказываются от всех благ человечества в угоду низменным инстинктам и продолжению жизни в глуши.

По началу истории я не взялась бы судить Ану строго. Что плохого в том, что парень захотел жить в цивилизации, предпочитая уютную квартиру ветхому шатру и высшее образование его отсутствию? Родители смотрели на него косо уже тогда, когда он самостоятельно пошел в школу, не говоря уже о его поступлении в корпус. За все годы обучения в школе сверстники насмехались над Ану, ведь все они возвращались в свои дома, а монгол уходил в лес, где жила его семья.

Но Петр Арахов не нашел в этом ничего смешного, парни подружились на первом курсе, и никто больше не насмехался над Ану. Помимо Арахова, у него были другие приятели, но ближе всего он общался именно с Петром. Молодые люди демонстрировали отличные результаты по всем дисциплинам, и стало ясно, что они будут в рядах лучших выпускников своего набора.

Петр Арахов уже тогда грезил коллекционированием древностей. Он рассуждал о том, как станет крутым международным агентом и из каждой своей командировки будет привозить ценную вещицу. Ану заслушивался рассказами друга, несмотря на то что не разделял его увлечения – коллекционирование казалось монголу очень скучным увлечением.

И вот однажды Ану взял да и рассказал Петру о реликвии, которую его сородичи боготворят даже больше своих семей, – мече, который, согласно легенде, принадлежал великому монгольскому хану Хубилаю. На Арахова рассказ Ану произвел неизгладимое впечатление. Он твердо решил, что первым предметом в его коллекции, которая с каждым годом будет пополняться новыми экспонатами, станет меч Хубилая.

Ану был совершенно не против, потому что тогда совсем не дорожил мечом, и его бесило, что его родители, друзья и вообще все люди из его поселения так поклоняются этой вещи. Вдобавок ко всему он хотел «насолить» своим сородичам, которые были против получения им образования и не верили в него.

Ану обещал своему другу достать меч, и сделать это он мог только одним способом – украсть реликвию. Петр заявил, что поможет ему. И вот два выпускника военизированного учебного заведения под покровом ночи отправились в поселение клиногорских монголов, чтобы совершить дерзкое преступление. Они были облачены в черное, двигались безупречно – как их учили, – обходили один шатер за другим и наконец добрались до неприметного шатра, в котором находился меч.

От других шатров его отличало наличие часового, который спокойно дремал внутри. Обойдя часового, Ану и Петр приблизились к мечу, и когда молодой монгол снял его с постамента, то передал в руки Арахову, тихо сказав:

– Теперь он твой, мой друг.

Глаза Петра наполнились слезами восторга – он держал в руках потрясающую вещь, которая манила его и привлекала каждым своим резцом, каждой зазубриной. Ему до сих пор не до конца верилось, что Ану отдает ему меч, но, кажется, именно это и происходило. Парни миновали дремавшего часового и вышли из шатра.

Но на выходе они встретились с преградой в лице тогдашнего вождя племени, который стоял в компании других старейшин – в то время еще более молодых, чем сейчас. Вождь держал в руках факел, на его лице не читалось никаких эмоций – ни досады, ни презрения, ни удивления. Он будто бы знал, что это произойдет.

А вот на лицах Ану и Петра четко читалась одна эмоция – страх. Они не знали, что делать дальше.

– Я изумленно смотрел на вождя, который будто бы не обращал внимания на Петра с мечом в руках, а пронизывал пустым взглядом именно меня, – продолжал рассказ Ану. – И тогда меня будто бы осенило. Я не жду, что вы поймете мой поступок, братья. Женя, Максим, я не жду, что и вы меня поймете. В один миг я забыл все обиды и почувствовал себя истинным клиногорским монголом. Я понял, что должен быть рядом со своими людьми, что моя судьба – вести их вперед, к цивилизации. В одну секунду я стал грезить о том, как стану вождем племени и установлю там свои порядки. Я сказал вождю, что специально привел Петра в племя, чтобы остановить его и не позволить завладеть мечом. Что осознал все свои ошибки и хочу обратно. Вождь мне не поверил, медленно развернулся и ушел прочь. Но старейшины, кажется, поверили. Они силой отняли у Петра меч, связали его, отдали меч мне и поприветствовали на родной земле. Так я предал своего друга.

– Что было с Петром потом? – спросил Макс.

– Они собирались сжечь его, как я собирался сжечь вас. Но я подрезал веревки, о чем он не знает до сих пор, и он сумел сбежать. Я не жду, что вы меня поймете.

Среди нас повисло молчание – каждый переваривал только что услышанную обескураживающую историю.

Гробовую тишину нарушил Нар, который вплотную подошел к своему вождю и ударил его кулаком по лицу с такой силой, что Ану отшатнулся и чуть не упал. Од презрительно плюнул в ноги вождю. Мы с Максом перекинулись взглядами, полными непонимания того, что же нам делать дальше.

Глава 8