Двадцать кандидатов. Среди них была даже одна чемпионка мирапо армрестлингу. И один начальник городских коммунальных сетей, с которымВаська... впрочем, дело десятое. Каждый из них отвечал на типовые вопросы –родился? учился? родители? дети? увлечения? достижения? Следующий! Что у вас,фотографии внуков? Будьте добры, не задерживайте очередь...

На фотосессию каждому кандидату тогда отводилось от восьмидо пятнадцати минут. Столько же – на придумывание слогана. Листовки сослоганами уже должны были отправиться в типографию, а мы с Васькой все ещепримеряли слоганы к фотографиям кандидатов.

– Хм, «Главное – забота о людях» у нас уже есть? Тогда,может, «Любимый город – чистый город»? О, вот и отлично. А какой-нибудь изстарых нельзя? Например, «Хорошее сохраним – лучшее построим»? Уффф...

Мы чуть не сошли с ума от вида жалобных кандидатов, которыеизо дня в день толпились в дверях, жаждая консультации, готовой речи для выступленияпо радио, или просто внимания.

По сравнению с ними дивный виртуальный Петров, виденный намиединственный раз в жизни, даже вместе с Фестивалем коренных народов Сибири, былсущей загородной прогулкой.

Другое дело, что накануне фестиваля позвонил Курочкин,который сообщил, что никак не может сейчас прибыть с инспекцией в Северск, аэто означало крах всех моих романтических грез. Я уже больше месяца обходиласьбез полноценного секса. К тому же утром в день фестиваля полил хлюпающий сентябрьскийдождь. Я проснулась часа через полтора после будильника и поняла, что напраздник не пойду. Мне совершенно наплевать, как все пройдет. Я четыре разачитала сценарий. Даже видела репетицию бурятского танца в национальныхкостюмах. Пока я вспоминала, чем отличаются буряты от монголов, монголы отхакасов, хакасы от киргизов и киргизы от казахов (куда только не занесетпредвыборная судьба), в комнату забрела Васька, завернувшаяся в одеяло. Онавыглядела голоногой нимфеткой.

– Перцель считает, что порядочным девушкам не к лицузаниматься выборами...

– Мы беспорядочные.

– Я так и сказала. Но, как ты понимаешь, осадокостался...

Разумеется. Когда мы были вовлечены в свою первуюпредвыборную кампанию, меньше всего нас интересовал аспект морали и этики. Длямолодых особей мораль успешно подменяется прыщавым юношеским максимализмом.Участники приключения никогда не оценивают его с точки зрения морали – ониувлечены процессом.

Довольно долго депутаты, мэры и губернаторы, которых мывозносили, как знамя, никак не связывались в нашем сознании с корявенькойрусской жизнью. В какой-то момент они воссоединились. Примерно тогда, когдаизбранного нами мэра осудили на семь лет за исключительно грязные дела. С техпор мы знаем, что занимаемся безнадежно вредным делом. И единственное, что мыможем сказать в оправдание: без выборов было бы еще хуже. Всем.

– Что еще говорит твой безупречно нравственный Перцель?

– Два раза повторил мне, что праздники – приоритетныйимиджевый проект... Что их нужно организовать и осветить так, что любо-дорого.Начал рассуждать о том, как народу в глубинке не хватает светлых лучей, и чтоиз-за социальной апатии у нас такая низкая явка на выборах.

– Бред какой-то. Если наша задача – поднять явку, товедь для этого есть технологии. Даем электорату простых русских денег, создаемзахватывающую интригу, как в мексиканском сериале, формируем угрозу, выдумываемобраз врага, противостояние, добрый герой собирается с силами, злой генийповержен, принцессы рукоплещут. А тут... чей имидж мы формируем, кроме всехэтих объединений бурятов, эвенков и тофаларов? Они даже отказались нестипортрет Петрова. Знаешь, кстати, что по этому поводу сказал Курочкин? Вот иправильно, сказал он, не нужно слишком навязчиво внедрять образ нашего мальчикав массы, а то он всем к декабрю надоест.

– Здорово, – хмыкнула Васька, – так, может,мы вообще не будем о нем упоминать до дня выборов?

– Я уверена, их стратегический замысел – задействоватьвсю нашу команду в этих чертовых праздниках, создать ажиотаж, отвлечь всехспециалистов с фронтов работ... Смотри, даже Колю и Андреса каким-то образомухитрились припахать к фестивалю. Павлуша валяется в больнице, Капа в запое, мыс тобой тоже... не в том смысле, что мы с тобой в запое, а в том смысле, чтоотвлечены на этот карнавал.

– Но ведь наша работа худо-бедно продвигается!

– Это говорит только о том, что масоны наснедооценили, – хихикнула я. – А что еще болтает твой Перцель?

– Ну как, лирика-романтика, «пустое сердце бьется ровнонапополам, моя любовь», и прочее. Может, это тоже их с Курочкиным заговор?Чтобы деморализовать нас?

– Не впадай в паранойю, Василиса Прекрасная, –укоризненно сказала я, но призадумалась.

– Уверена, они потом, задним числом, заявят Гарику, чтосметы на все эти праздники были непозволительно раздуты, – развила Васькасвою мысль. – И не стоило делать их приоритетным направлением. Покачаютголовами и скажут, что нужно еще разобраться, почему мы уделили этому стольковнимания и куда ушли деньги.

– Ну, если мы с тобой это поняли, милая моя умница, тоГарик наверняка догадался об этом еще месяц назад, успел подстраховаться иперепроверить.

– Или не стал. Он ведь не подслушивал их под кустом. Онможет не ожидать подвоха.

– Гарик всегда ожидает подвоха. Даже от родной сестры.

– И все-таки мы не были с ним до конца искренны. Надобыло... наверное, сразу рассказать...

– Расскажи. Прямо сейчас – позвони и расскажи. Заоднообъясни, почему мы не сделали этого полтора месяца назад, зачем мы летали вМоскву, как встречались с Меченосцевым, и заодно – чего уж там! – сообщи,что я вступила в предосудительную связь с Курочкиным. Получим как минимум ещеодну ссылку в Полонск, а как максимум – освидетельствование у психиатра за всюнашу масонскую теорию. И доверять нам Гарик перестанет навеки.

Васька неуверенно побрела в свою комнату за мобильником,развернулась и юркнула обратно в мою кровать. Видимо, вспомнила нашу комнату вПолонске.

– Знаешь, – беспечно сказала она, – давай ещепонаблюдаем, как будут развиваться события. А пока спланируем конкурсмодельеров Сибири, это приятно и увлекательно...

О, это было блестящее шоу. Парад фантазий и элегантныхэкспериментов, как позже напишет журналист Пеночкин. Задрапированный подиум нацентральной площади Северска. Счастливая Виолетта с бутылкой «спрайта», которойдоверили отвечать за драпировку. Митя, ловко застегивающий пуговицы мальчику из«Северской школы моделей». Гроздья воздушных шаров и фруктовые гирлянды надпортретами Петрова по обе стороны площади. И ледяной октябрьский дождь.