поставив перед совестью человечества выбор между этим злым делом и благим делом мирного созидания жизни на основе разумной веры, действующей любовью, доказав жизненную правду веры и братства собственной жизнью нашей?! Неужели у нас не хватит любви для того, чтобы искренно пожелать для всей церкви нашей, для всего отечества нашего быть новым ковчегом, хранителем жизни и благоденствия, мира и порядка во время кровавого потопа, быстро надвигающегося на человечество! Если мы не захотим и не приступим к делу немедленного созидания ковчега церкви, ковчега отечества, мы заслужим все ужасы грядущих бед! Если мы усомнимся в нравственной обязательности для нас немедленно приступить к сооружению этого ковчега, это скоро станет неисправимой ошибкой, за которую справедливо проклянут нас грядущие поколения! Если мы усомнимся в благодатных силах на совершение этого подвига веры и братолюбия, мы усомнимся в Боге Живом и подаваемой Им благодати, мы явно отречёмся от Христа перед людьми, отречётся и от нас Христос перед Отцом Небесным! Горе, горе тем, которые и теперь не будут иметь огня любви в достаточной мере, чтобы понять, захотеть и совершить долг веры, верности и братолюбия!

Страшно мне говорить всё это, но как не говорить, когда всё это простая логика веры и любви, и, как таковая, является насущной потребностью веры и любви. Если бы даже я сам не вступил в жизни на путь, на который и вас призываю, и тогда я считал бы за преступление перед Богом и перед вами не поделиться моим пониманием веры при свете верховной царственной заповеди Спасителя мира о любви. Пониманием, оразумившим для меня веру, сделавшим веру насущной потребностью любви моей, ставшим для меня, получившего высшее образование, лучшим, самым убедительным ответом на все высшие запросы ума и сердца моего, в то время, как так многие мои сотоварищи по образованию, представители современной интеллигенции, во имя того же разума отвергают веру и становятся в ряды неверия.

Вам говорит человек, который ничего не предлагает вам, чего бы сам не делал. Вера для меня не только сокровище ума и сердца моего, но и пережитый опыт жизни моей, опыт, не поделиться которым было бы ещё большим преступлением перед Богом и перед вами, чем неисповедание правды веры, утолившей жажду ума моего и водворившей мир в сердце моём.

Более 20 лет я занимаюсь воспитанием душ живых к сознательной вере и сознательной дисциплине любви, помня, что «царство Божие внутрь нас есть» и невозможно осуществлять правду веры в жизни раньше, чем правда веры будет в умах и сердцах. Главной заботой моей было вознести верховный, царственный закон любви на подобающее ему место, отвести ему место первое и в самом понятии о Боге, и в понимании правды Божией, и в понимании нравственных обязанностей в области честной жизни по вере. Безгранична свобода духа человеческого, безгранична и свобода его от всяких влияний, от всяких обстоятельств. Грех и зло есть не что иное, как свобода от Бога и правды Его, тем более свободны мы от нам подобных. Не все воспитываемые нами отзывались умом и сердцем на предлагаемое, не все подчинялись влиянию того строя жизни, который по логике веры и любви стал естественным укладом жизни в школах наших. Как только добрая воля и любовь дозволяли усвоить умом и сердцем жизненную правду верховного царственного закона христианства и именно настолько, насколько эта правда усвоялась, как пелена спадала с глаз души, всё прежде сложное и непонятное становилось просто, ясно и логично в вере не только для юношей, но даже для детей, из того, что остаётся скрытым от многих разумных и учёных «мудростью книжной».

«Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф 6:21). Как только начинали сознавать, что любовь есть драгоценнейшее сокровище мира, начинает и сердце желать любви, как растение к солнцу, тянуться к любви, сознавать, до какой степени оно нищее любовью, сознавать, что не в нас источник любви, желать благодати любви. Возникает в сердце спасительный страх Божий, страх быть нищим любовью, быть отлучённым от причастия любви Самого Источника любви. Открывается душа для воздействия благодати, которая может даваться ей без насилия над ней. И молитва, и таинства – всё становится ей во спасение. Великое, таинственное чудо духовного рождения свыше совершается; совершается в размере алкания и жажды правды любви, насколько способны свободно воспринять. Когда желание быть причастниками любви достигает степени алкания и жажды Божией правды любви, крепким цементом любви мы органически связуемся с Богом Живым и со всем, что в мире Его тем же цементом с Ним связано. Мы становимся достоянием Божиим. Страх Божий в нас приобретает высокое достоинство, святое благородство страха перестать быть достоянием Его. Тот же крепкий цемент любви связует нас и со всеми Божиими в реальное братство умов, сердец и жизни. Мы становимся способными быть устойчивыми в любви, логичными и последовательными в ней. Становится доступным и высокое благородство верности: верности Богу, верности делу Божию, верности долгу, верности в братолюбии.

И всё это не наша сила, а Божия благодать. Достаточно возгордиться, вообразить себя самого источником силы, утерять страх Божий, перестать желать быть достоянием Божиим, и сила иссякнет, отнимется от нас разумение, растворится цемент любви, и мы не устоим в братолюбии, как не устояли в любви к Источнику любви – Богу Живому. Как часто мы на опыте испытывали жизненную правду этих психических явлений. Пока человек сознавал ценность любви и она была сокровищем сердца его, он был достоянием Божиим и получал от Господа и силу разумения, и силу любви. Как только гордость затмевала в сознании его Божию правду любви, как только по гордости он переставал дорожить притоком благодати, переставал признавать братьев достойными любви и своей нравственной обязанностью быть логичным, последовательным и верным в любви, он с пути Божия сходил на путь диавольский, на путь сынов противления, иссякала в нём любовь, он переставал разуметь то, что раньше разумел, он проклинал то, что раньше благословлял и любил, он фатально становился клеветником и обольстителем. Это вечная драма, как отдельной души человека, так и целых народов, так и всего мира. Кто пережил небесную радость духовного перерождения любимого существа под влиянием благодати Божией, кто пережил ужас вырождения любимого существа из брата, разумеющего и любящего, во врага, ничего более не разумеющего и всё проклинающего, не может не понимать, какой страшный признак отсутствия любви, когда для ближних своих, для целого народа своего, для всей церкви поместной, для всего человечества и для всей церкви земной