Божией становиться из волков хищных кроткими овцами стада Христова, мудрыми овцами, понимающими, в Кого веруют, понимающими верховный, царственный закон любви, мудро устрояющими свою жизнь на основе веры, действующей любовью, в тесном братском единении с теми, кто искренне желает мира и братства, обособляясь от тех, кто ни мира, ни братства не желает, понимая, кто волки и кто овцы, понимая и то, как разумно относиться к тем и другим, как честно, осуществляя правду братства с одними, оберегать эту святыню от вредной закваски и козней других – вот что нужно, что непосильно для человека, но возможно для Бога, когда мы даём Ему возможность сделать нас достоянием Своим и через нас действовать.

На этом пути мы встретили и сочувствие, и вражду. Были люди, которые с замиранием сердца следили за опытом жизни нашей, молясь о нас и радуясь успехам нашим. Были и люди, считавшие дело наше за личное для себя оскорбление, искавшие, за что осудить нас и всячески выказывавшие нам ожесточённую враждебность. Не только по человеческой слабости нашей, насколько этим оскорблялось самолюбие наше, но и по любви, насколько этим оскорблялась любовь наша, наше желание мирного, дружного общения со всеми окружающими, много тяжёлого, мучительно скорбного пришлось пережить нам. Мы благословим эти скорби, если они послужат во благо. Мы уже имеем основание благословлять их. Чем более нас осуждают, тем более дело, которое мы делаем, становится доказательным и общеобязательным. Чем хуже мы, тем более и лучше могут и должны сделать те, кто лучше нас.

Чего и как мы достигли, невозможно излагать мне подробнее в этом кратком очерке, и без того принявшем слишком большие размеры. Подробно это изложено в моих печатных трудах; подробно это может быть изучено на месте при ознакомлении с самим делом Трудового братства, на которое мы смотрим как на живую книгу, раскрытую для всех, желающих прочесть её, не считая себя вправе писать на страницах её не то, чего желают хозяева книги.

Скажу одно, что перед Богом, по совести и по долгу любви к церкви, к отечеству и ближним, не могу не желать для всех приходов,

для всех крестьянских общин, для всей церкви поместной, для всего отечества нашего и всего человечества того мирного благоденствия, которое благоволил Господь осуществить в немощах наших на лоне Трудового братства нашего. Зреет закваска царства Божия, вырастает дерево христианства. И Трудовое братство наше – новая разновидность плода, которое во все времена приносило святое дерево, прежде в форме братских общин первых веков христианства, потом в форме аскетических трудовых братств – общежительных монастырей. Приспело время, когда это нормальное явление жизни церкви опять, как в первые века христианства, должно из исключительного явления аскетического, иноческого подвига стать явлением общецерковным, когда всякое промедление в этом деле может иметь самые пагубные последствия.

«Аз с вами есмь во вся дни, до скончания века»[59], сказал Спаситель мира. Он неизменен. Неизменны слова Его. Неизменна правда Его. Непреложен и верховный, царственный закон Его. И теперь Он говорит нам: «Придите ко мне все труждающиеся и обремененные и Я успокою вас» (Мф 11:28); «Кто хочет по мне идти, отвергнись себя, возьми крест свой и следуй за Мною» (Мф 16:24); «Сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели» (Мф 23:37).

Захотим! Будем не слушателями забывчивыми, а исполнителями слова. Возьмём на себя с верой и любовью крест любви и братства, соберёмся под крыло любви Христовой!

Пусть собираются в братства трудовые, одухотворённые духом жизни, животворящим духом веры и любви, все. Пусть станут такими трудовыми братствами все приходы, все крестьянские общины. Пусть объединятся в такие трудовые братства все ремесленники, все торговцы, все представители либеральных профессий, все чиновники каждого ведомства, все ученики и студенты учебных заведений. Лишь бы не ожидали, когда все того захотят, а объединялись тотчас те, которые в данном городе или селе, ведомстве или учебном заведении почувствуют, что это стало потребностью веры и любви для них.

Захотим, станем людьми доброй воли. Всё остальное дело Божие и силою благодати Его в немощах наших совершится. Захотим. С верой и любовью приступим, памятуя, что Жив Господь Бог, творяй чудеса!

Н. Неплюев

Воздвиженск

30 октября 1904 года

Письмо к духовенству[60]

Архипастыри и пастыри Русской православной церкви! Вера, ревность о Боге и святой правде Его, любовь к Русской православной церкви и к вам, представителям священной иерархии её, дают мне право говорить, ожидая, что слово любви будет с любовью выслушано.

Душа моя полна скорби, негодования и страха Божия за церковь нашу: чужаком, врагом я должен был быть для церкви, чтобы чувствовать иначе во время суда Божия, совершающегося над нами, когда вся страна наша живёт враждой и раздорами, погружена в ужасы междоусобия, верит не в любовь, а в злобу, считает практичным не братское единение и мирное созидание, а грубую борьбу и злое, мстительное разрушение, тем самым выказывая, как глубоко развращена душа народная, до какой степени она стала безблагодатной.

Было бы делом преступной гордости и несправедливого самообольщения обвинять за то других, а не самим нам каяться. Откуда взялись все те безбожники и анархисты, все те «агитаторы» и «демонстранты», которые являют все признаки бесноватости и погружают всю страну в неисчислимые бедствия междоусобия? Разве не вышли они из среды православных русских людей? Разве силу их не составляет то, что громадное большинство православных русских людей настолько духовно шатки, настолько чужды сознательной веры, настолько чужды устойчивой любви, что одни способны увлекаться самыми дикими теориями отрицания и разрушения, другие – сочувствовать всякому беспорядку, грабежам, поджогам и насилиям, и сами становятся грабителями, поджигателями, убийцами.

О, если бы мы сами были твёрды в вере и любви! Никто не был бы опасен для нас. Мы пошли бы на страдания и смерть, верные правде Божией и традициям Церкви Христовой, но не изменили бы Богу Живому умами и сердцами нашими. Мы были бы сплочены цементом любви к Богу и друг к другу в такое крепкое братское единство, что каждый приход представлял бы из себя сильную благодатью духовную крепость, в которую не могла бы проникнуть злая закваска, которую тем более не могли бы одолеть силы зла и в ней хозяйничать, как это есть в настоящее время.

Никто иной, а сами мы виноваты в том, что не святится имя Божие в умах наших, нет Царства Божия в сердцах