И все же Таду казалось почти невозможным поверить в то, чтошерифа Пэнборна не убедят его слова, даже если сперва он и не захочет этогослышать. Тад и сам не хотел, но обнаружил, что бесполезно придумывать что-тоеще. Это было бы попыткой извиниться за безжалостную правду.

– Почему он не звонит, – напряженно произнесла Лиз.

– Всего только пять минут прошло, крошка.

– Ближе к десяти.

Он с трудом подавил желание накричать на нее – это ведь нетелевизионная игра-шоу, Алану не дадут добавочных очков и ценных призов зазвонок до девяти часов с правильным ответом.

– Это не был Старк, – продолжала все настаивать и настаиватькакая-то часть его мозга. Голос был рассудительным и странно беспомощным,казалось, повторяющим эту сентенцию не из-за действительной убежденности всвоей правоте, а только по привычке, как попугай, прирученный выкрикивать«Хороший мальчик!» или «Полли хочет крекер!» И все же это правда, разве не так?Предполагал ли Тад, что Старк придет НАЗАД ИЗ МОГИЛЫ подобно монстру в фильмеужасов. Ведь это либо искусный трюк, поскольку никакого человека – илинечеловека – никогда не хоронили, его могильная плита с надписью – всего лишьпапье-маше, укрепленное на поверхности пустой и даже не вырытой могилы, стольже выдуманной, как и все остальное...

В таком случае, это заставляет меня перейти к последнемупункту... или аспекту... или, черт побери, как вам самому нравится этоназывать... Каков размер вашей обуви, мистер Бомонт?

Тад медленно оседал при этих раздумьях в своем кресле, почтиготовый задремать, несмотря ни на что. Теперь он выпрямился столь неожиданно,что чуть не выплеснул чай. Отпечатки ног. Пэнборн что-то говорил о них...

Что это за отпечатки ног?

Неважно. Мы даже не делали их фото. Мы раздобыли почти все,что искали, на столике...

– Тад? Что это? – спросила Лиз.

Чьи отпечатки ног? Где? В Кастл Роке, иначе шериф даже незнал бы о них. Может быть, они оказались на кладбище Хоумленд, где таневрастеничная дама-фотограф щелкнула картинку, которую он и Лиз находили стользабавной?

– Не самый приятный парень, – пробормотал он.

– Тад?

Тут зазвонил телефон, и они оба пролили свой чай.

Рука Тада протянулась к трубке... затем на мгновениезамерла, слегка подрагивая над самим телефоном.

А что, если это он?

Я не буду тобой заниматься, Тад. Ты не хочешь трахаться сомной, потому что, когда ты это делаешь, ты трахаешься с наилучшим.

Он заставил свою руку опуститься, взять трубку и поднести еек уху.

– Хэллоу?

– Тад? – это был голос шерифа Алана Пэнборна. Вдруг Тадустало очень легко и свободно, словно его тело ранее окутывала острая проволока,которую только что сняли.

– Да, – ответил он. Слово вышло каким-то безучастным, словновздох. Он сделал вдох. – Мириам в порядке?

– Я не знаю, – сказал шериф. – Я передал в полицейскоеуправление ее адрес. Мы вскоре должны все узнать, хотя должен предупредить, чтоожидание в течение пятнадцати минут или получаса вряд ли покажется вам и вашейжене столь уж коротким в этот вечер.

– Нет. Оно не покажется таким.

– У нее все в порядке? – спрашивала Лиз, и Тад, прикрывмикрофон трубки, сообщил ей, что Пэнборн еще не в курсе. Лиз кивнула иоткинулась назад, все еще слишком бледная, но казавшаяся более спокойной иимеющей больше возможностей для самоконтроля, чем совсем недавно. По крайнеймере, люди занимаются сейчас этими делами, и теперь уже не только они с Тадомотвечают за все.

– Они также получили адрес мистера Коули от телефоннойкомпании...

– Как! Они не...

– Тад, они не хотят что-либо предпринимать, пока не выяснятсостояние его бывшей жены. Я сообщил им, что у нас сложилась ситуация, когдапсихически ненормальный человек может охотиться за кем-то из людей, названных встатье журнала «Пипл» в связи с литературным псевдонимом «Старк», а такжеобъяснил те дела и связи, которые Коули имели с вами. Я надеюсь, что сделал всеточно и правильно. Я не очень много знаю о писателях и еще меньше об ихлитературных агентах. Но они точно уяснили, что бывшему мужу миссис Коулисовсем не нужно мчаться туда до их прибытия.

– Спасибо. Спасибо за все, Алан.

Тад, нью-йоркская полиция сейчас, конечно, слишком занята,чтобы потребовать дальнейших объяснений, но затем они захотят все же ихполучить. Я тоже. Кто, по вашему мнению, этот парень?

– Я не хотел бы обсуждать это по телефону. Я должен приехатьк вам, Алан, но не хочу прямо сейчас покидать свою жену и детей. Я думаю, высможете меня понять. Поэтому вы должны приехать сюда.

– Я не могу сделать это, – терпеливо ответил Алан. – У меняздесь свои обязанности и...

– Ваша жена все еще больна, Алан?

– Сегодня вечером она кажется вполне в норме. Но один измоих помощников вызван в суд, и я должен заменять его. Обычное дело в маленькихгородках. Я как раз уже собирался уезжать. Я хочу сказать, что сейчас не самоелучшее время для вас проявлять какую-то застенчивость, Тад. Скажите мне.

Тад думал об этом. Он почувствовал странную уверенность, чтоПэнборн примет его предположения, когда услышит их. Но, только, не по телефону.

– Вы сможете приехать ко мне завтра?

– Мы, конечно же, увидимся завтра, – сказал Пэнборн. Егоголос был одновременно и ровным, и все более настойчивым. – Но мне нужно знатьто, что вы знаете, сегодня вечером. То, что ребята из Нью-Йорка попросятразъяснений – дело вторичное по сравнению с тем, о чем я беспокоюсь. У меняесть свой сад, чтобы его охранять. В городе полно людей, жаждущих увидетьсхваченным убийцу Хомера Гамаша, и как можно скорее. Я, кстати, один из них.Поэтому не заставляйте меня снова просить о том же. Еще не так поздно, чтобы яне смог позвонить прокурору федерального судебного округа в графстве Пенобскопи попросить его арестовать вас как свидетеля по делу об убийстве в графствеКастл. Он уже знает от полиции штата, что вы – подозреваемый, независимо отналичия алиби.

– Вы хотите это сделать? – спросил Тад, ошеломленный ипотрясенный.

– Я сделаю это, если вы меня к этому принудите, но я недумаю, что вы себя так поведете.

Голова Тада, казалось, заработала четче и яснее; его мыслидействительно ушли куда-то далеко. В конце концов, не столь уж важно ни дляшерифа, ни для его коллег из Нью-Йорка, является ли человек, которого ониразыскивают, психопатом, считающим себя Старком, или самим Старком... ведь этотак? Тад сам так не думал до тех пор, пока они не стали угрожать схватить его.