– А-а-а! – протянула Джулия, постукивая тонкими пальцами по подлокотникам инвалидного кресла. – Опять дело в трудолюбии, не так ли? Девушки из Эшли-Холл известны тем, что они не бездельницы. Согласна, в Чарльстоне много других школ. Но я никогда не видела для себя необходимости знать о них.

– Одну минутку, – сказал Джек и, обойдя диван, встал перед Джулией. Ди тотчас застыла рядом со старухой, словно телохранитель. – Вы совершенно не знаете мою дочь, чтобы судить о ней. Вы понятия не имеете, через что она прошла, особенно в этом году. На ее месте большинству детей – да и взрослых – снесло бы крышу. Да эти девушки из Эшли-Холл ей в подметки не годятся! И, да, она музыкально одарена. Ее мать была чертовки талантлива, почти гениальна. Вам повезет, если она согласится стать вашей ученицей.

– Тогда решено. – Джулия посмотрела на Ди. Та накинула хозяйке на плечи шаль и сняла с задних колес каталки тормоз. – Ди позвонит вам и сообщит подробности.

– Что вы себе позволя?.. – начал было Джек.

Я положила ему на локоть руку, и он умолк.

– Мы обсудим это и дадим вам знать.

– Погодите! – крикнула Нола.

Все как по команде замерли и уставились на нее.

– Вы не вернули кукол из кукольного домика.

– Верно, – согласилась Джулия и, взяв их с колен, протянула Ноле: – Береги их. И никогда не ставь Уильяма и папу в одну комнату. Они это не любят.

Вытаращив глаза, Нола взяла у нее игрушечных человечков. Между тем Ди выкатила старуху из комнаты к входной двери. Я выпустила их и держала сложенную коляску, пока Ди помогала Джулии спуститься с крыльца.

Внизу Ди вновь усадила Джулию в коляску, чтобы подкатить ее к машине. Старуха схватила меня за руку:

– Эммалин ко мне должны привести именно вы. Вам понятно?

Я выпрямилась и осторожно убрала руку, отлично понимая, что она имела в виду.

– Я должна обсудить это с Нолой и ее отцом. И потом сообщу.

– Обязательно! – сказала она, поворачиваясь ко мне спиной, так как Ди уже везла ее к машине. Я не стала дожидаться, чтобы увидеть, как той удастся запихнуть в «Фольксваген»-«жук» старую женщину и ее инвалидную коляску. Быстро взбежав вверх по ступенькам, я закрыла за собой дверь.

Я прошла половину фойе, когда радио наверху вновь во всю мощь заиграло песню «Я только начинаю». Не говоря ни слова, я стала подниматься наверх. Я уже знала, что, войдя в комнату Нолы, увижу, что радиоприемник выдернут из розетки, а также то, что сегодняшний визит Джулии Маниго не имел ничего общего с уроками музыки.

Не успела я натянуть ночную рубашку, как в дверь моей спальни постучала мать.

– Открыто! – крикнула я. Ее голова тотчас заглянула ко мне в комнату, а когда вошла она сама, через ее руку был переброшен пластиковый чехол с платьем от «Берлинс».

– У меня для тебя сюрприз, – сказала она. – Кажется, я нашла тебе платье для вечеринки.

– Мама! Ты ходила по магазинам без меня?

– Мы решили, что так будет лучше.

– Мы?

– Софи, Нола и я.

Ее слова дошли до меня не сразу.

– Ты взяла с собой Софи и Нолу? – медленно произнесла я. – Чтобы они помогли тебе выбрать для меня платье? – Я в ужасе посмотрела на пакет.

– Технически нет. Я взяла Нолу в поход по магазинам – бедной девочке отчаянно нужна одежда – и захватила Софи, чтобы с этим помочь. В отличие от меня Софи знает все модные магазины для молодежи.

Я плохо врубалась в смысл того, что она пыталась мне сказать.

– То есть ты поручила Софи выбирать одежду для Нолы? – Я обвела глазами комнату: – Тут часом нет скрытой камеры?

Мать повернулась к высокому платяному шкафу и, зацепив вешалку за одну из дверец, начала стаскивать пластиковый пакет, постепенно открывая моему взору нечто шелковистое и темно-бордовое.

– Не смеши меня, Мелли. Я сказала, что Софи знает, где нужно делать покупки, а не как их делать. У Нолы хорошее чувство стиля. Возможно, это не наш с тобой стиль, но он ей идет. Она знает, как соединить вещи, чтобы придать себе этакий богемный калифорнийский вид. В отличие от нее Софи просто напяливает на себя первое попавшееся и в результате выглядит черт знает как. Что, кстати, ей тоже идет.

Закончив разворачивать платье, она загородила его от меня, как будто была еще не готова мне его показать.

– Когда я рассказала продавщице в «Берлинс», что именно я ищу, она принесла мне это платье, и я сразу поняла: это то, что мне нужно. – С этими словами она шагнула сторону. – Ну, что скажешь?

Я посмотрела на красное шелковое платье. Оно смотрелось бы куда уместнее на старлетке на красной ковровой дорожке, чем в моей спальне. С заниженными плечами и декольте в форме сердца. Середина была присобрана, чтобы подчеркнуть талию, а ниже бедер подол расходился колоколом в стиле танго. Платье было… изысканным.

– Я не могу его надеть, – сказала я резче, чем хотела.

– Почему нет? – По голосу матери я поняла, что она обиделась.

– Это очень красивое платье, – сказала я уже мягче. Мой рот несколько раз открылся и закрылся, пока я судорожно искала причину, сама толком не зная, какую именно. – Но я не могу его надеть, – продолжила я, – потому что, во-первых, мне под него понадобится водолазка, чтобы никто не увидел мой пупок. И, во-вторых, потому что оно, как бы это выразиться… не мое.

Мать скрестила руки и опустила подбородок.

– Очень даже твое. Просто ты никому не позволяешь видеть себя такой. Ты не просто деловая женщина, Мелли. Ты также очень привлекательная женщина, и это платье поможет тебе укрепить уверенность в себе.

– Я в себе уверена! Иначе как бы я добилась успеха?

– Да, ты уверена на работе. Но как насчет мужчин? Когда работаешь, ты прячешься за свои деловые костюмы и жемчуг. Но когда ты надеваешь такое платье, ты должна положиться на другие… свои активы.

Я выразительно посмотрела на декольте платья.

– У меня нет других… активов.

Мать откинула голову и расхохоталась.

– Я не об этом, но не беспокойся. Видишь вот этот рюш? – она указала на присобранный на груди шелк. – Это создает дополнительный объем там, где это нужно.

Я покачала головой, пытаясь выбросить из головы себя в этом платье. И Джека, шагающего ко мне…

– Думаю, Джеку это понравится, – сказала мать, как будто прочтя мои мысли.

Чтобы она не увидела мое лицо, я подошла ближе к платью и сделала вид, будто рассматриваю его.

– Почему тебя волнует, что подумает Джек?

– Потому что это, очевидно, волнует тебя. Если не ошибаюсь, вчера вечером я слышала здесь его голос.