Снились ему уэллсовские марсиане, водившие хоровод вокруг елочки и довольно ухавшие.

– Николай Петрович… Николай Петрович! Вставайте…

Николай с трудом выплыл из тяжкой дремы. И часа не прошло…

Открыв глаза, он обнаружил рядом Яну.

Девушка смущенно улыбалась.

– До чего же ты хорошенькая… ясным спросонья голосом проговорил Воронин.

Рожкова вспыхнула и тут же заговорила оживленно, словно и не слыхала ничего:

– Вы извините, что бужу, просто… Вы же сами сказали, что, как только аккумуляторы зарядятся…

– Ну вот, – преувеличенно огорчился Николай, – опять меня на «вы»… Правильно, зачем молодой и красивой девушке такой старикашка, как я…

– Ничего себе, старикашка… – пробормотала Яна.

– Окаменелость я, сорок скоро.

Воронину было приятно общество девушки, и ее интерес к нему грел душу.

Или это он все себе напридумывал?

– Это вы смеетесь надо мной, да? – надула губки Рожкова.

– Никогда не смеялся над девушками! – заверил ее Николай. – Просто хочу понравиться. Вот, думаю, пожалеет старикашечку юная красавица… И чмокнет его… пару раз.

– Ах, пару…

– Ну, да… Надежд, конечно, никаких, но шанс-то есть. А вдруг?

А не поцелуете, и ладно. Мне и так хорошо – любуюсь, вот, вами…

Воронин вздохнул.

– А чего ж вы вздыхаете тогда?

– Понимаете… Когда налюбуешься всласть, так и тянет поосязать!

Рожкова залилась тихим смехом.

– Ладно, – сказала она, улыбаясь, – пойдем!

– Мы на «ты»?

– Да!

«На улице» стоял ясный день. Потеплело.

Ночной иней почти весь растаял, только в тени мелких кратеров лежал белыми полумесяцами.

Хребет Герьон был изборожден тенями, а освещенные утесы отливали охрой.

Столько теплых тонов, – вздохнул Воронин, – и так холодно…

– Командир! – окликнул его никогда не унывающий Андреев.

– Чего?

– А ты кто по званию?

– Капитан.

– Летчик небось?

– Небось.

Леха, хитро ухмыляясь, достал планшетку компьютера и мазнул по экрану пальцами, словно бок волшебной лампы с джинном потер.

– Ага! – сказал он удовлетворенно. – «Воронин Николай Петрович, военный летчик 1-го класса… Место прохождения службы: Энгельс… Камрань… Латакия…» Это все открытая информация, я из базы УКСа беру!

Николай фыркнул только.

Найдя глазами Рожкову он направился к ней.

Официально – чтобы директриса показала ему карту и схему базы «Королев».

А неофициально…

Ну, тянуло его к Яне.

Воронин ушел, а Леха продолжил скачивать инфу.

– «Участие в боевых действиях… ничего себе… в Парасельском конфликте… Сентябрьская война в Конго… Инцидент у островов Бонин…» Хм… Чем дальше, тем интересней… «Представлен к наградам…» Ага! «Орден Восходящего солнца» 4-й степени… Это чей?

– Японский, – авторитетно заявил Вальцев. – Видать, здорово наши подсобили.

– Парасельский конфликт! – поднял палец Горбунков. – Да, были схватки боевые, да говорят, еще какие…

– Дважды кавалер ордена Боевого Красного Знамени… Ага, это Новороссия… Орден короны Таиланда… Ну, это и так понятно… Большая Медаль Баугинии… Орден Синего неба и белого солнца… А такие, вообще, бывают?

– Тайваньский, наверное, – предположил старший биолог.

– Пра-ально!

– Командор ордена Ожерелье Нила… Орден Владимира с мечами 4-й степени». Фу-у…

– Спрячь, – быстро сказал Турищев. – Идет!

– Респект и уважуха… – пробормотал Андреев, засовывая планшетку в боковой карман спецкостюма.

– По машинам!

Горы пересекли по узкому ущелью, рассекавшему Герьон вытянутым знаком интеграла.

Слоистые стены задирались кверху, кое-где почти касаясь друг друга и оставляя в самом верху розовую ленточку неба.

Выехав в Иус, Воронин не увидел «Порт-Годдарда» – высокие дюны загораживали базу.

Тем лучше.

Американцы тоже не заметят «партизан», пока те сами не явятся в гости.

– Отправляемся на краулерах, – сказал Николай. – Вездеходы пусть останутся здесь. Мы наведаемся в гости и вернемся. А вы бдите!

– Есть! – Рожкова приложила ладонь к шлему.

– Вольно, – улыбнулся Воронин и дал знак «боевой группе».

Десяток краулеров покатил низинами между гребнями дюн.

Так путь удлинялся, зато можно было застать америкосов врасплох.

Ближе к базе дюны сгладились, переходя в щебнистую равнинку.

«Порт-Годдард» был выстроен по иному принципу, нежели «Королев».

Отдельные домики, собранные из композитов, с иллюминаторами и тамбурами, выстроились вдоль единственной улицы, а сверху их накрывал прозрачный купол, уж никак не меньше ста метров в поперечнике.

Куполов было даже два, их соединяла перемычка, служившая своеобразной триумфальной аркой для Мэйн-стрит.

По сторонам улицы, за домами, блестели гранями теплицы и оранжереи, в открытых парниках зеленел лучок, укроп и прочие услады огородника.

Несколько человек в белых комбинезонах возились на плантации хлореллы во Втором куполе.

Они-то первыми и заметили краулеры.

Сначала помахали руками, потом присмотрелись, поняли, что приближаются «крутые кремлевские парни», пускающие слюни при одной мысли о том, как бы им слопать американского младенца, да раскулачить капиталиста.

И бросились бежать, спасаться или докладывать о скорой гибели колонии.

Воронин подъехал к главному входу и вдавил пальцем кнопку сигнала.

Через некоторое время щелкнул интерком, и перепуганный голос пролепетал:

– Кто есть там?

– Тут есть мы. Открыть шлюз, или мы вскроем купол!

– Это нельзя! – запротестовал голос. – Будет разгерметизация!

– А нам по херу! Открывай, давай!

Широкие двойные двери отворились, пропуская дюжину «партизан».

Тринадцатого Воронин оставил сторожить «коней».

Когда разошлись внутренние ворота, Николай шагнул на чистенькую площадку, выходившую на Мэйн-стрит.

Слева имелся самый настоящий салун, какими их строили на Диком Западе – с фальшфасадом, навесом и дверцами «крылья летучей мыши».