— Теперь что делают немцы? — сдвигаю оставшиеся «танки», — Двумя выстрелами вы себя обнаружили. Пусть Т-IV не успели ответить, стрелять начнут лёгкие танки. При этом они прикроются своими доблестно павшими бронетанковыми собратьями. Допустим, вы ещё успеете вырвать гусеницу у одного из них перед гибелью обеих пушек. Не зря я вас спрашивал про расстояние, с которого откроете огонь. Немцы с такого расстояния точно не промахнутся. Артрасчёты будут уничтожены с первого выстрела.

— Что получается по итогу? — обвожу глазами местный угрюмо молчащий генералитет. — Два танка без опаски подъезжают к позициям роты и безнаказанно её расстреливают из пушек и пулемётов. Остановятся они на расстоянии метров восемьдесят, чтобы их гранатами не достали. Под прикрытием их огня вражеская пехота подберётся на расстояние броска гранаты. Всё. Рота, считай, уничтожена, нашим бойцам нечего противопоставить немцам. Контратака? Роты против батальона? Под огнём танковых пулемётов?

Молчание генералов, почти генералов и капитана сгущается.

— Что происходит далее? Так как у вас нет второй линии обороны, это состоявшийся прорыв. В него вводят, ну, скажем, ещё десяток танков и полк пехоты. Немцам нет нужды лезть на восток, к вашим танковым дивизиям. Они завернут на север. Сомнут оборону левого фланга, пойдут дальше. Выйдут в тылы 11-ой армии. Анисимов — опытный генерал и наступление немцев купирует, но дел они натворить успеют.

— Иван Саныч, ты в курсе новшеств по поводу организации обороны? — Богданов навостряет уши. — Например, сейчас принято делать так. Наметить первую линию оборону, частично она может быть ложной, можно сделать так: пристреляться по нужной линии, артиллерией и миномётами. Затем по воронкам прорыть окопы и огневые точки.

Богданов начинает улыбаться, просекает идею сходу. А я продолжаю объяснять эту элементарщину для опытных командиров и откровение свыше для местных. Разметка оборонительной линии таким образом означает, что она уже пристреляна. И в случае необходимости артиллеристы просто наводят пушки по уже известным данным.

— Ветер, конечно, надо учитывать, — указываю отдельно для полковника-артиллериста. — После этого команда на батарею будет выглядеть примерно так: «Немедленно открыть огонь по точке три». Ничего мгновенного не бывает, пока расчёты наведут пушки, пока выстрелят, пока летит снаряд, время утекает. Поэтому если цель движется, давать команду надо с упреждением.

— И это не единственная точка пристрелки должна быть! Вся зона перед позициями должна быть пристреляна пушками и миномётами. Кстати, стрелять необязательно, опытный корректировщик может по карте вычислить данные для стрельбы.

Всё, вот всё надо объяснять. Им-то сейчас можно реально пристреливаться. Немцы далеко, поэтому вся армия как бы в режиме обучения находится. Но так будет не всегда, а пристрелка на глазах у немцев даст им слишком много информации.

Когда уходил, вспомнил своего Яшку и что он вытворял на пару с Борькой в боях за Минск. Яков запросто бы устроил наступающим немцам огневой шторм, как он это делал под Минском и в Минске. Если переводить в карточную систему, то Яков — козырная карта достоинством в десятку или даже вальта. А туз это опытная, укомплектованная армия, навроде моей 24-ой ударной. Вместе с Борькой они и на козырную даму потянут.

А с директивой № 117 надо что-то делать…

18 ноября, вторник, время 07:40

Городок Икшкиле близ Риги.

Штаб 155-ой стрелковой дивизии (8-ая армия).

— Прибыли, товарищ маршал! — после вежливого стука почти врывается начштаба 8-ой армии.

— Прибыли, так прибыли, — равнодушным ответом слегка охлаждаю пыл Василия Ивановича с не менее трафаретной фамилией Смирнов. — Присоединяйся. Выпей чашечку чая, съешь бутербродик. До рассвета ещё есть время, не будем суетиться.

Приехал сюда, то есть, сначала прилетел, вчера, сильно после обеда. До вечера обсуждал с Кузнецовым положение на фронте. Он у него удлинился за счёт придания фронту 21-ой армии, но в целом им стало веселей. Войска уплотнились, а то как-то тонковато у него было.

Историческая справка.

«Командующий ПрибОВО генерал-полковник Федор Исидорович Кузнецов отдает приказ №00229, в котором с целью быстрейшего приведения в боевую готовность войск округа приказывалось к исходу дня 18 июня вывести соединения армий в полосы прикрытия госграницы, а также привести в полную боевую готовность всю противовоздушную оборону и средства связи на территории округа — и осуществить ряд других мероприятий по отражению возможной агрессии противника. Но тут же последовало „одергивание“ из Москвы. Приведение в полную боевую готовность средств ПВО к 21 июня 1941 года было отменено начальником Генштаба РККА Г. К. Жуковым: „Вами без санкции наркома было дано приказание по ПВО о введении в действие положения №2, а это значит — провести по Прибалтике затемнение, чем и нанести ущерб промышленности. Такие действия могут проводится только с разрешения правительства. Ваше распоряжение вызывает различные толки и нервирует общественность. Требую немедленно отменить незаконно отданное распоряжение и дать шифровкой объяснение для доклада наркому“.»

Внимательно выслушал жалобы Кузнецова. Я не очень сильно за ним присматриваю, он — толковый военачальник. Заботило его следующее.

Его наступление после прорыва обороны в районе Кокнесе и организации Даугавпилского котла шло успешно. До определённой точки, около которой мы сейчас находимся. Кто-то сильно умный в немецком командовании нашёлся. Они выстроили оборонительную линию дёшево и сердито. Мы, кстати, такие штуки тоже делали, но не в меньших масштабах.

— Мы так капониры для самолётов на аэродромах строили, — так вчера комментировал его рассказ.

Ставится два ряда плетёных изгородей на расстоянии метра полтора друг от друга. Соединяются между собой любым способом. Верёвкой, тросом, жердями. Пространство между ними плотно забивается грунтом. Грунт берётся тут же, за счёт чего формируется ров.

— И ничем не возьмёшь, понимаете, Дмитрий Григорич, — расстраивался Фёдор Исидорович. Снаряд любого калибра не пробивает. Я только двухсотмиллиметровые не пробовал, близко подводить калибр РГК не стал. Рискованно.

— Допустим, дыру пробьём, танки всё равно не пройдут… — переживал Кузнецов.

— А бульдозер у тебя найдётся?

Четверть минуты Кузнецов молчал слегка ошарашенный.

— Зачем вам бульдозер?

— Так разровнять, а потом танки пустить.

Снова молчание. Начал ржать, глядя на него. Пока вдоволь не насмеялся, с подробностями плана не знакомил.

Бульдозер он нашёл, рота танков Т-34 подошла, можно начинать.

— Ну, вот, — отставляю пустую чашку, — можно идти.

Ехать, если точнее. Останавливаемся километрах в полутора, дальше от реки, а значит, чуть выше намеченного к атаке участка. Приезжаем на импортных танках, в них удобнее и связь всё-таки лучше.