– Дурак ты, – внезапно успокоившись, ответилаЛика. Я в Париж ездила не для того, чтобы по ресторанам ходить, а чтобы городпосмотреть…

Посмотрела? Все успела?

– Нет, – вздохнула Лика, – мне в Париже неденег хотелось побольше, а времени. Вот сидят они часами за столиками на улицеи смотрят по сторонам. А я не могу себе этого позволить – времени жалко…

– Эх, Лика, – вздохнул Гоша, – ладно,заболтались мы с тобой. Так сведешь меня со своей Лизаветой?

– Тебе срочно?

– Еще вчера надо было. – Гоша поднялся с пола исмотрел на Лику сверху вниз.

– Ладно, пойду позвоню, ты посиди здесь пока.

– И скажи ей, чтобы время подгадала, когда к ней этотКаримов придет!

– Ну уж ты совсем обнаглел, Фиолетов! – донеслосьдо Гоши из коридора.

В ожидании Лики Гоша рассеянно рисовал оставленнымкарандашом на листочке бумаги. Он нарисовал Лику в ее обычном виде – в очках исвободной мужской рубашке. Потом рядом нарисовал Лику без очков в открытомвечернем платье. Представив, как угловатая худая Лика будет смотреться в платьена бретельках, Гоша приделал платью рукава и высокий воротник. Ликазадерживалась, и Гоша пририсовал Лике вместо ее короткой стрижки пышнуюприческу. Затем оттенил глаза и чуть подчеркнул скулы, получилось вполне прилично.

– Ну, Фиолетов, уж и не знаю, как ты со мной будешьрасплачиваться! – Лика появилась в дверях, протягивая ему бумажку садресом. – Ее светлость разрешает тебе зайти сегодня на чашку кофе. ИКаримов тоже у нее сегодня будет. Только ты не говори, что знаешь ее настоящуюфамилию, мне будет неловко.

– Все понял, спасибо тебе огромное! – Гошаприкоснулся губами к Ликиной щеке и удалился скорым шагом.

Оставшись одна, Лика стала собирать разбросанные по столубумаги и наткнулась на листочек, разрисованный Гошей. Она внимательно погляделана рисунки. Не узнать ее было невозможно: определенно у Гошки талантрисовальщика. Еще раз сравнив оба рисунка, Лика вздохнула и убрала листочек вящик стола.

Елизавета Андреевна, предупрежденная охранником по домофону,отворила Гоше сама, по-простому. Однако прислуга в этой квартире, несомненно,много и тщательно работала – уж очень трудно было представить княжну, хоть имнимую, с половой тряпкой и пылесосом.

Очевидно, по меркам богатого человека квартира быланебольшая – по Гошиным подсчетам комнаты три, не больше. Претензии хозяйкиобнаруживались еще в прихожей. На стенах висели две акварели, изображающиесцены гуляний в Павловске. Гоша с удивлением увидел, что акварели весьмаприличные, начала девятнадцатого века, и понял, что тут не обошлось без Лики.На круглом столике стоял старинный телефонный аппарат, а в углу, на консоликрасного дерева, – большая фарфоровая расписная ваза.

«Восемнадцатый век, – тотчас определил Гоша, –Франция, Севр, сделана под китайскую…»

Гоша отдал хозяйке букет роз, который купил в фирменноммагазине на Литейном – там гарантировали, что розы срезаны в оранжерее всегочас назад.

Кивком головы хозяйка пригласила его в гостиную. Там тожевсе было подобрано с большим вкусом – антикварная мебель, окно красивозадрапировано бархатными занавесками, картины на стенах и живые цветы на столе.Чувствовалось, что и над этой комнатой Лика хорошо потрудилась.

Наконец Гоша счел неприличным разглядывать комнату и перевелвзгляд на хозяйку. Перед ним была очень красивая женщина. Видно было, чтокрасота ее природная, что косметика лишь слегка подчеркивает ее черты, а нескрывает изъяны. Светло-карие глаза глядели на Гошу приветливо, где-то вглубине их прыгали задорные искорки. На Елизавете Андреевне было довольно скромноеплатье темно-серого цвета, отливавшего лиловым. И хотя платье выглядело оченьпросто, по тому, как оно облегало фигуру мнимой княжны, Гоша понял, какое онодорогое.

– Итак, – хозяйка кивком пригласила Гошу сесть надиванчик-канапе напротив окна, – итак, кем вам приходится Лика?

– Мы с Ликой очень старые и очень большиедрузья, – ответил Гоша, подлаживаясь под ее тон.

– Мы тоже, – живо отозвалась она.

– Я очень надеюсь, что и с вами мы подружимся, –нахально продолжал Гоша.

Она не стала жеманничать и закатывать глазки – ей совершенноне нужно было кокетничать с Гошей, он абсолютно ее не интересовал. Вместе с темона совершенно на него не рассердилась за слишком смелый тон – то есть дажеесли и рассердилась, то не показала вида.

«Еще бы, – подумал Гоша, – у княжны должны бытьаристократические манеры, она не может кричать и возмущаться. Всегда ровныйспокойный тон, особенно любезный с прислугой, уж этому-то Лика ее научила».

– Лика говорила, что у вас ко мне дело, – нарушилахозяйка затянувшееся молчание.

– Не совсем к вам, – неуверенно начал Гоша изамолчал.

Елизавета Андреевна встала и прошлась по комнате, затемостановилась у окна красивой полукруглой формы. Ее стройный силуэт четковыделялся на фоне заходящих лучей солнца.

Ах, Лика, Лика, – вдруг заговорила она совершеннодругим голосом, этот был ниже, живее и лишен ровных искусственныхинтонаций, – ах, Лика, наговорила все-таки обо мне лишнего. Вижу, чтомногое вы про меня знаете, чего не должны бы…

Как вы догадались? – смутился Гоша. – Лика просилане говорить…

– Догадалась по вашему лицу, – с досадой ответилаона.

– Лика не виновата, – начал Гоша, – просто мыс ней большие друзья. И не надо меня бояться, я не болтлив…

Мнимая княжна одним прыжком подскочила к нему и прикрыла роттеплой ладонью.

Ничего не хочу слышать! Я так вошла в образ… Ладно, япознакомлю вас с Каримовым и сумею сделать так, что он вас выслушает. Но чтобыбольше я вас не видела!

– Согласен, не увидите. – Гоша отвел ее ладонь отлица и почтительно поцеловал.

– Вот так. Сейчас мы выпьем кофе, и вы будете меняразвлекать. Каримов появится минут через сорок.

За кофе болтали о пустяках. Гоша похвалил убранство гостинойи вид из окна. Убрав чашки, хозяйка ненадолго удалилась в спальню и вышлаоттуда, прикалывая к платью бриллиантовую брошь в виде веточки.

– Его подарок, – пояснила она, – нужноносить.

– Вам разве не нравится? Такая ценная вещь, –удивился Гоша.

– Нравится. Но я предпочитаю носить старинныедрагоценности. Вообще, если вы заметили, я предпочитаю окружать себе стариннымивещами. Обожаю антиквариат!

Гоша успел хорошенько рассмотреть антикварную мебель ивыяснил, что некоторые вещи не совсем антикварные, то есть удачный новодел. Но,разумеется, знать об этом может только специалист, а княжну посещали в основномбогатые нувориши, которые в антиквариате мало что понимали.