– Научная организация труда! – глубокомысленноизрек Гоша. – Постой-ка, есть у тебя лупа?

– Обижаешь, дорогой, зачем тебе лупа? –откликнулся Шота. – Что нужно, я тебе увеличу.

Он включил свою технику, и через минуту фотографияспроецировал ась на экран. Это был снимок в студии «Берг-хауз». Поскольку делопроисходило не в ресторане, мнимая княжна была не в вечернем платье, а в оченьэлегантном светлом костюме. Отливавшие медью волосы были распущены по плечам, иГоша уставился на эти волосы как зачарованный.

– Послушай, я знаю, почему Каримов захотел купить этукартину, несмотря на риск и огромные деньги! Посмотри, тебе эта «княжна» никогоне напоминает? Достань-ка ту копию, что я дал тебе на хранение!

Шота, как зачарованный, уставился на картину. Наконец онподнял на Гошу глаза и сказал:

– Ты прав, генацвале. Понятно, почему он так запал наэту картину.

Они сравнивали женщин на картине и на снимке. Сомнений небыло: мнимая княжна, если бы ее раздеть и посадить на краю бассейна,выложенного разноцветной мозаичной плиткой, была бы как две капли воды похожана женщину с картины Клода Жибера «Бассейн в гареме» .

Гоша задумчиво листал журналы, автоматически отмечая тут итам знакомый профиль и рыжие волосы. Журнал отражал множество событий,происходящих в городе, но события эти были несколько специфического плана.

Прием по случаю открытия нового элитного дома на Мичуринскойулице, где присутствуют бизнесмены, чиновники и сам мэр с супругой. Банкет.

Открытие гастролей известного американского дирижера, гдеприсутствуют чиновники от культуры, известные творческие личности, заместительмэра с супругой. Банкет.

Открытие дней голландской культуры в Санкт-Петербурге, приемв голландском консульстве, присутствуют чиновники, консул и дипкорпус. Фуршет.

Демонстрация новой весенней коллекции знаменитого модельераТатьяны Парменовой. Присутствуют чиновники, бизнесмены, жены чиновников илюбовницы бизнесменов. Фуршет.

В глазах рябило от ярких красочных снимков. Гоша и сам незнал, что он хочет найти, как вдруг увидел такое, что не поверил своим глазам.На заднем плане снимка была опять-таки изрядно надоевшая Гоше княжна ЕлизаветаГолицына. Княжна разговаривала с какой-то женщиной, и в этой женщине Гоша свеличайшим изумлением узнал свою приятельницу Лику.

От откинулся на спинку стула и протер уставшие глаза.

– Шота, у меня глюки! – пожаловался он. –Посмотри, тебе вот эта девица никого не напоминает?

Шота несколько раз видел Лику, потому что Гоша был знаком сЛикой очень давно, они вместе учились в Академии художеств на искусствоведческомфакультете.

– Послушай, дорогой, кажется, у меня тоже глюки, –пожаловался Шота. – Но ты знаешь, мы ведь сегодня ничего не пили…

– Так кого она тебе напоминает? – не отставалГоша.

– Она похожа на эту твою очкастую Лику…

– Точно, значит, это она, – вздохнул Гоша, –и нас не глючит.

По всему выходило, что так оно и есть, потому что статья,сопровождаемая снимком, освещала открытие в Манеже выставки шведскогохудожника, фамилию которого невозможно было произнести, а Лика как разспециализировалась на скандинавском искусстве. То есть ее присутствие наоткрытии выставки было вполне уместным – Гоша даже вспомнил, как Лика готовилаэту выставку и жаловалась, что швед, которого ввиду непроизносимости фамилииназывали просто Олаф, замучил ее приглашениями в ресторан. Швед был толстый иогромный, как бегемот. Его поразили Ликина худоба, он решил, что она голодает,жалел ее и хотел подкормить.

Глядя на снимок, Гоша удивился, что Лика разговаривает смнимой княжной Голицыной – а они явно были поглощены беседой, – и ещетому, как Лика одета. Вместо ее обычных далеко не новых джинсов на Лике былвполне приличный брючный костюм синего цвета, причем не тогосоветско-чернильного оттенка, который делал в оное время всех женщин в синихкостюмах похожими на депутатов райсовета, нет, даже на фотографии было видно,что костюм этот куплен в дорогом магазине и у его хозяйки есть вкус.

– Забираю этот журнал, – Гоша решительно поднялсясо стула, – сейчас на работу, там поймаю Лику и вытрясу из нее все, чтоона знает об этой поддельной княжне. Не хотелось бы ее вмешивать, но другоговыхода нет. Иначе просто не представляю, как мне выйти на Равиля Каримова.

– Удачи тебе! – напутствовал Гошу Шота, хотя, каквсякий грузин, он не верил, что от женщины может быть какая-то польза, кромекак в постели и у семейного очага.

– Привет, подруга! – Гоша возник неслышно вкрошечной Ликиной комнатенке, которую кабинетом назвать было нельзя – комнатабольше всего напоминала стенной шкаф.

Лика вздрогнула и от неожиданности выронила карандаш,которым она правила какую-то статью.

– Фу, напугал как! – Она отмахнулась от Гоши,сняла очки и начала протирать их полой длинной мужской рубашки, которую носилапочти так же часто, как джинсы.

– Что это ты стала такая пугливая, мужчинбоишься? – игриво начал Гоша.

Лика оставила свое занятие и внимательно посмотрела на Гошу.Глаза ее без очков оказались довольно большими и, в общем, не противными.

«Подкрасилась бы, что ли, – совершенно неожиданно длясебя подумал Гоша, – если глаза подвести, и макияж… хотя нет, эта еестрижка… все равно ничего не выйдет».

– Фиолетов! – Лика надела очки и строго уставиласьна Гошу. – Что тебе от меня нужно?

– Просто зашел проведать… – невразумительно ответилГоша.

– Ага, так я и поверила. Как только ты начинаешьразговаривать этаким фривольным тоном, называешь меня лапочкой и солнышком –значит, тебе срочно от меня что-то нужно. В последний раз ты просил перевеститебе книгу про Тернера. Если не ошибаюсь, ты собирался писать статью, гдепроводил параллель между ним и кем-то из барбизонцев.

Лика, кроме финского и шведского, знала, естественно,английский, а Гоша – только французский, поэтому он часто обращался к ней спросьбой перевести что-нибудь с английского.

– Как продвигается статья? – поинтересоваласьЛика.

– Статья? – переспросил Гоша. – Статья… дазнаешь, пока не очень.

– В этом ты весь! – прокурорским тоном началаЛика. – Ты все время разбрасываешься, ни одну работу не доводишь до конца!Удивительно, как у тебя хватило терпения диссертацию закончить!

– Лапочка, не будь занудой, – примирительно началГоша.

– Да, действительно, – спохватилась Лика, –что это я? Так что тебе нужно перевести на этот раз?

Гоша начал издалека.

– Как поживает этот твой Олаф… все равно фамилию непроизнести. Пишет?