— Так в чем же затаенный смысл? — не понял Олег.

Катя поколебалась и продолжила:

— Барон Леонард фон Гертенберг в тридцать третьем году посещал Соединенные Штаты, в том числе и упомянутую выставку. Тогда он еще не был убежденным нацистом, увлекался историей, археологией, христианскими реликвиями, участвовал в научных экспедициях, привозил из них много интересных предметов. Насколько я знаю, это была не просто ознакомительная поездка. Его сопровождали два офицера из армейской разведки с документами сотрудников научных заведений. Багаж, который они везли, прикрывали дипломатические работники. История умалчивает, чем конкретно он там занимался, с кем работал, кого под-купал.

— Намекаешь на подмену? — осведомился Олег.

— Там точно что-то произошло. Часть багажа, привезенного из Штатов, отправилась прямиком в Померанию. Барону удалось подделать документы и выдать часть предметов за дешевые исторические безделушки. Один из этих офицеров погиб в тридцать восьмом в Польше. Другой, Гюнтер Роде, дожил до сорок четвертого, когда по пьяной лавочке в частной беседе приоткрыл кое-какие тайны о тогдашней поездке фон Гертенберга. Он вскоре скоропостижно скончался. Довольно странная смерть, но информация о том пьяном трепе ушла куда надо. Стали вскрываться интересные подробности о странном поведении барона, об охраняемой комнате в замке Левенштайн, куда он никого не пускает, а сам проводит там много времени. Я видела, каким он выходил из этой комнаты. У него блестели глаза, он скрывал свои чувства, но вел себя так, словно только ему дано некое высшее знание.

— Боже правый, какое мракобесие! — заявил Потанин. — Ладно фашисты, для которых мистицизм и всякие оккультные дела — призрачная надежда победить в войне. Но для таких людей, как мы с тобой!.. Хорошо, считай, что я ничего не говорил, — поспешил он исправить свою ошибку. — Ты опять становишься зеленой и колючей как кактус.

Началось в колхозе утро! Она опять ругалась, посылала его к черту, смотрела с такой злостью, что закипали мозги. Он тоже заводился. Мол, оградите меня от этой религиозной чуши. Я всего лишь выполняю задания командования. Меня не волнуют подоплека и предпосылки. Не надо больше про религию, которая, как известно, опиум для народа.

— Да ты самый настоящий антихрист! — выплюнула Катя.

— Не антихрист, а атеист, — поправил он и злорадно оскалился. — Могу побожиться, что бога нет.

— Ах, как смешно, — передразнила его Катя. — Зачем ты злишь меня, Потанин? Чего хочешь добиться? Я не агитирую за бога, мне плевать, есть он или нет. Но когда-нибудь ты поймешь, что мир сложнее, чем тебе кажется. Он не всегда укладывается в рамки марксистско-ленинской философии. И чего так смотришь? Пришьешь мне антисоветчину и ревизионизм? Ты в курсе, что марксистско-ленинская философия — не застывшая догма? Она постоянно развивается, обогащается, впитывает в себя все самое полезное и передовое, что выработало человечество. Есть вещи, еще не объясненные наукой… — Она закашлялась, а он многозначительно промолчал и подумал:

«Ладно, выкрутилась».

Небо светлело. На вершине холма, куда выползли злые и обессиленные борцы с фашизмом, дул порывистый ветер. Растительности здесь было мало — несколько деревьев, куцый кустарник.

Потанин рухнул на землю, тяжело дышал. Катя пристроилась неподалеку, отвернулась. Она усердно делала вид, будто не имеет к нему никакого отношения. Майор жадно затягивался сигаретой, кашлял, потом приподнял голову, встал, начал озираться.

Этот холм действительно превалировал над окружающим пространством. Возвышенностей в округе было немного, их окружали плотные леса, набирающие зелень. За горкой острозубых вершин проглядывала башня замка Левенштайн. Она почти сливалась со скалами, хотя имела другую форму. Погоня выдохлась и отстала.

Майор облегченно вздохнул, опустился на колени, собрался прилечь.

В этот момент все и началось. Сначала это был глухой прерывистый звук, словно трактор завелся в далеком лесу. Потом он сделался громче, равномернее, превратился в рев. Аэродром отсюда не просматривался, и самолет возник буквально из леса! Это был «Юнкерс Ю-52». Ну да, тот самый, откуда здесь взяться другим? Он вылетел без опоздания.

Они смотрели на него будто зачарованные, не могли оторвать глаз. Крылатая машина набирала высоту, росла в размерах, уже проходила мимо них, слегка севернее. Отчетливо выделялись кабина пилотов, ряд иллюминаторов вдоль фюзеляжа. Самолет шел вроде ровно.

— Потанин, ты же сказал, что сломал его! — в отчаянии взвизгнула Катя. — Почему он летит? Наврал, сволочь ты редкая!

— Ну да, сломал, — растерянно пробормотал Олег, но вряд ли за громом с небес Катя его слышала. — Но я не такой уж специалист по этой части.

И вдруг «Тетушка Ю» качнула крыльями! Сомнительно, что тем самым пилот приветствовал людей, находившихся на холме. Хвост самолета как-то просел, он уже не набирал высоту. С ним что-то происходило. Его потянуло на сторону, потом он вернулся обратно на курс, снова покачал крыльями, но как-то резко. Пилоту уже не удавалось удерживать курсовую устойчивость. Скорость самолета падала, он стремительно терял высоту, болтался из стороны в сторону. Это было завораживающее зрелище, какой-то жутковатый аттракцион.

«Юнкерс» уже летел над шапками леса, шасси цеплялись за макушки деревьев. Потом он пропал из виду.

Возможно, в той местности имелась большая поляна, на которую пилот собирался приземлиться.

Самолет просто исчез. Взрыва не было, значит, пилоту удалось сесть. Но он не мог сделать это так просто. Любая посадка на неприспособленной местности чревата катастрофическими последствиями!

И все. Больше ничего. Чистое небо. Сплошная шапка леса. Впрочем, это издали она казалась таковой. До места катастрофы было километров семь, если по прямой.

Они стояли, охваченные липким наваждением, терли глаза, всматривались в даль. Потом изумленно уставились друг на друга. Что же повалило этот проклятый самолет? Неужели некая сверхъестественная сила?

— Это что? — сглотнув слюну, сдавленно спросила Катя.

— Это «тетушка» навернулась, — пробормотал Олег. — Голос с небес, так сказать. Я же говорил тебе, что сделал это.

— Какая тетушка?

— Не важно, не обращай внимания. Ни взрыва, ни дымного шлейфа. Он явно сел, но как именно?

Майор уже прикидывал путь. Курс на северо-запад, небольшая лесистая вершина. Это сразу за ней.

Однако Катя не спрашивала его мнения, кинулась вниз с холма. Он спохватился, припустил за ней.

Они бежали так, словно за ними гнался трехголовый вепрь! Ветер свистел в ушах, мелькали канавы, редкие кустарники на склоне.

Он догнал задыхающуюся Екатерину, схватил за руку.

— Эй, давай помедленнее, иначе сдохнем. Не знал, что ты можешь разгоняться до ста километров в час.