И вдруг тревожный знак. Что-то заблестело справа. Небольшая лужа. Слева еще одна, дальше — больше. Стали вырастать кочки, покрытые лишайником. Потанин шел как цапля, высоко задирая ноги, автомат поместил на плечо, а в руку взял «Вальтер» с полной обоймой.

Местность продолжала понижаться. Гадкое ощущение, что они спускались в ад.

Майор прижался к стволу и застыл. Тяжесть в голове резко усилилась, ему стало нехорошо. Спасибо интуиции, подкинула подсказку.

Он махнул рукой — сгинь с глаз долой! Катя послушно убралась с открытого пространства. Олег переместился за соседнее дерево, присел, стал всматриваться. Тяжесть в голове не уменьшалась. Враг был рядом.

Впереди крохотная поляна, за ней кустарник. Сквозь него и проходила тропа. Слева канава с болотной жижей, какая-то клочковатая растительность.

Эсэсовец возник как черт из табакерки! Качнулись ветки над протоптанной дорожкой, и вот он я, здравствуйте. Значит, немцы поставили часового и расположились чуть дальше, решили передохнуть.

Олег сидел за деревом и, затаив дыхание, разглядывал потенциального покойника. Настроение у солдата было неважное, физиономия хмурая, воспаленные глаза часто моргали. Он сутулился, нянчил поврежденную руку. Похоже, левое запястье было сломано. Штурмовая винтовка висела на плече. Эсэсовец был оборван как бродяга, мундир испачкан. Видимо, им всем досталось в момент встречи самолета с лесом.

Мобильность у парня была неважная, ему мешал ранец, явно перегруженный. Он стащил его, поставил под ноги, облегченно перевел дыхание, извлек из пачки мятую сигарету, прикурил, жадно затянулся.

Все, расслабился служивый. Понятно, что никто не ждет атаки.

Олег терпеливо выжидал, надеялся, что солдат примет более подходящую позу. Но понятия о служебном долге у того еще сохранялись. Он не сел, понимал, что в этом случае уже не встанет, начал грузными шагами мерить поляну. Текли минуты. Наконец эсэсовец подставил спину. Он стоял неподвижно, очевидно, слушал, что творится в стане его сослуживцев.

Нож уже в руке. Олег выскользнул из-за дерева, на цыпочках полетел вперед. Его противник даже в последний момент ничего не услышал. Майор подбежал сзади, с силой провел лезвием по горлу и отпрянул. Солдат захрипел, стал качаться, шарил руками по воздуху, словно искал, на что опереться. Кричать он уже не мог.

Терпение кончилось. Олег толкнул его в спину. Падай, ты убит! Солдат повалился ничком, несколько раз вздрогнул.

Потанин схватил его за шиворот, поволок к канаве, до которой было метров десять, погрузил в бурую жижу. Одним меньше, уже легче.

Он вернулся за ранцем, отнес его на сухое место, бросил за кочку. Не забыть бы. Тут должны быть интересные вещицы. Мертвец лежал в канаве лицом вверх, глаза навыкате, из раны на горле выплескивалась кровь.

Олег засеменил обратно, снова укрылся за деревом. Ждать ему пришлось недолго, всего минуты три. Привал закончился.

— Эй, Аксель, пошли! — прозвучало из-за кустов.

Он представил, как люди поднимаются, выбрасывают окурки, взваливают на плечи тяжкую ношу и раздраженно цокают языками. Да где там этот Аксель?

Часового снова кто-то окликнул:

— Эй, ты уснул?

Мертвец лежал в канаве и по понятным причинам не реагировал на это.

Олег напрягся, вжался в дерево. Хрустели ветки под ногами солдат. Со стороны лагеря объявились двое, уже в походном состоянии, со злыми лицами.

— Аксель, черт тебя побери, ты где? Уходить надо!

Они удивились, не обнаружив на посту товарища. Может, дальше ушел? Но зачем? Под кустом пристроился, справить нужду? Но мог бы хоть голос подать!

Немцы завертелись, обеспокоились. Один обнаружил кровь под ногами, тревожно вскрикнул, скинул с плеча автомат, присел. Второй занервничал, стал метаться, обнаружил труп в канаве и заорал дурным голосом.

Майор прицелился и выстрелил четыре раза подряд, по две пули на каждого. Немцы повалились в канаву, где лежал их мертвый товарищ.

Потанин пятился назад. Он не видел девушку и яростно семафорил ей — отступай, падай!

В стане противника учинился переполох. Там надрывно вопили люди.

— Устранить проблему! Какого черта вы тут прыгаете?! — выкрикнул барон.

Из кустов вывалились четверо солдат и стали палить в белый свет, не разбираясь в ситуации. Они орали, стреляли вразнобой, страх сочился из воспаленных глаз. Пули летели во все стороны, сшибали ветки, кору с деревьев, трясли кусты, выбивали пучки лишайника с холмиков.

Олег скрючился за деревом, заткнул уши. Ответная стрельба была невозможна. С такой толпой он уже не сладит. Лишь бы пулю шальную не подхватить.

Солдаты перезаряжали оружие, снова палили. Потом они попятились обратно, пропали в зарослях.

Потанин слышал отрывистые вопли. Барон собирал своих людей, приказывал им идти дальше. Возможно, кто-то остался за кустами. Теперь они точно попытаются устроить засаду.

Олег отполз назад. Сердце его болело. Как там Катя? Давно ее не слышно. А вдруг попала под пулю?

Его внимание привлекло жалобное поскуливание. Он завертелся, ахнул, слетел с тропы. Она лежала в низине, ногами в болоте. Они запутались в гнилых коряжинах. Девушка не могла их вытащить, увидела его и издала облегченный вздох.

Олег повалился на живот, схватил ее под мышки, стал вытаскивать. Девушка закусила губу, стонала. Он спешил, надрывался. Вот самый удобный момент, чтобы их тут прикончить! Но нет, все обошлось. Они перекатились на относительно сухое пространство.

Потанин тут же стащил со спины автомат и спросил:

— Ты цела?

— Кажется, да. — У нее стучали зубы, голос срывался. — Испугалась, правда.

— А почему молчала?

— Ты же приказал, вот я и молчала. Тут пули, знаешь ли, летали. Где они? — Она завертелась, вскинула голову. — Ты всех убил?

— Только троих.

— Почему так мало? — возмутилась Катя.

Да, этим мужчинам действительно ничего нельзя доверять. Сама она наверняка куда лучше решила бы эту проблему!

— Для начала хватит, — заявил он. — Их осталось шестеро. Они в панике отступают. Это барон, майор Нитке и четверо солдат. Я уверен, что они будут делать засаду, в которой останутся все рядовые эсэсовцы. Мы не можем тупо идти за ними по тропе. Надо сместиться метров на пятьдесят и двигаться параллельным курсом. Посмотрим, куда кривая вывезет, но мы от них уже не отцепимся. Ты меня поняла?

Она прерывисто вздохнула и закивала.

Потанин невольно заулыбался. Такая библейская мука была написана на грязной мордашке!

— Что такая невеселая, Катюша? Нет в жизни счастья? — осведомился он.

— Да откуда же оно возьмется? — Девушка пыталась улыбнуться, но выходило у нее что-то прямо противоположное.