этому славному генуэзцу, что он так резво сорвался с места, примчался сюда и принялся ваять Геракла с Алисой?

— Место придворного скульптора и, конечно, хорошее жалование.

— Придворного скульптора? Но это решаешь не ты, не я и, даже, вероятно, не мадам Ле Блан.

— Пустяки, — отмахнулся Андре. — Неужели вы думаете, что его высочество откажет в такой скромной просьбе своему молочному брату?

Дело седьмое. Лазурная звезда Голконды

Набережная в этот час всегда полна народа. Только пришел вечерний поезд из Ниццы и ожидался экспресс из Генуи. Благородное общество, избравшее местом пребывания уютное княжество, уже проснулось, отобедало и теперь совершало променад, обмениваясь поклонами и свежими новостями. Граф Тарло прогуливался под сенью шелестящих пальм. Яхты возвращались с каждодневных прогулок, морской воздух был напоен йодом и свежестью.

— …Изгнанники промчавшихся веков,

Обросшие, с обросшими бортами,

Мы развернем просоленное знамя

Над гомоном портовых кабаков…

— шептал Владимир.

— Вы разговариваете с самим собой, ваше сиятельство? — раздался совсем рядом знакомый девичий голос.

«Женевьева», — улыбнулся граф и повернулся к сподвижнице:

— Никак не привыкну, что вы приближаетесь бесшумно, как тень! Самая любознательная тень из всех, мною прежде отбрасываемых.

— О! Самый двусмысленный комплимент, который мне доводилось слышать.

— Нет, я не разговариваю сам с собой, не выжил из ума, просто немного задумался. Замечательный день, жара прошла, море яснее сапфира… Вдруг припомнились стихи моего старого друга, соратника по Пажескому корпусу, затем морского офицера. Вот послушайте:

— …У беглых крыс обвисшие усы

Кем были вы, предавшие однажды,

Когда из ран закатной полосы

Мы кровью утоляли нашу жажду?

А вдовьих след соленая вода

Крушила борт волною штормовою

И в небе потаенная звезда

Вела нас через вечность к непокою…

— Звучит красиво — пожала хрупкими плечиками мадемуазель Киба. — Но как-то… невесело. Жаль, что я почти не знаю русского языка. А что стало с вашим приятелем?

— Он все не мог определиться, что больше влечет его: далекие горизонты или ветреные музы. Жаль, не знаю, что с ним сейчас. Может, окружен поклонниками романтической поэзии в Санкт-Петербурге. А может, стоит на капитанском мостике посреди штормового моря. Лейтенант Георгий Ворожеев, — Тарло перевел грустный взгляд на синие волны. — Где-то он теперь…

— Ворожеев Георгий Евгеньевич? — поправив выбившийся из-под шляпки светлый локон, уточнила Женевьева.

— Да, именно так! Вы что-то о нем слышали?

— Капитан третьего ранга Георгий Ворожеев назначен в Париж на должность помощника военно-морского атташе российского посольства. Так что вам может представиться вполне реальный случай с ним встретиться.

— Вот так новость! Это же просто замечательно! Женевьева, я поражен! Откуда вам это известно?!

— Я внимательно слежу за политиками, дипломатами, банкирами, промышленниками, высокопоставленными священнослужителями и, отчасти, высшими военными чинами. Как раз среди них встречаются злоумышленники той породы, которая нас интересует. Друзья помогают мне удовлетворить такой необычный, но совершенно не праздный интерес. Но как раз в этом случае все очень просто: парижские газеты сообщали об назначении месье Ворожеева около недели назад.

— Признаюсь, я удивлен. Откуда это у вас, мадемуазель? Я не знаю человека, голова которого была бы столь же полна сведений о сотнях разных людей, подчас совершенно незнакомых и находящихся за тысячи верст от вас.

Девушка вспыхнула и опустила глаза:

— Мой отец знал куда больше. Он был комиссаром полиции в Меце. Потом его перевели в Париж.

— Вот как?! Довольно неожиданно. — Граф с любопытством посмотрел на девушку. — Хотя и объясняет столь необыкновенное пристрастие… А Алиса? Она парижанка? Или тоже родом из Лотарингии?

— Вовсе нет, — покачала головой Женевьева. — Ах, поглядите-ка, а вот и она. Левее, у афишной тумбы. С немолодым, но весьма импозантным кавалером… Странно, не припомню его фотоснимка. Кто бы это мог быть?

Тарло поглядел туда, куда указывала спутница. Чуть в стороне, в нескольких шагах от него действительно стояла Алиса рядом с невысоким, хорошо сложенным мужчиной средних лет. Тот был изысканно одет по завтрашней парижской моде. Трость с набалдашником в его руках напоминала дирижерскую палочку. Он не держал ее подобно бильярдному кию, не опирался старчески, а изящно помахивал ею в такт словам, отчего те должны были казаться более убедительными. Во всяком случае, баронесса фон Лаундорф не сводила глаз с вальяжного кавалера и порой радостно смеялась его шуткам.

— Очень странно, — проговорила Женевьева, не отрывая взгляда от подруги. — Алиса сейчас вовсе не играет.

— Что вы имеете в виду? — удивился Владимир.

— Она прирожденная актриса, и с утра до ночи не выходит из роли светской дамы. Алиса — сама загадочность и томность… Впрочем, вам ли не знать, сколь неотразимы чары вашей невесты?

— Слава богу, она мне уже не невеста! — перекрестился Тарло.

— Уверена, граф, это ненадолго.

— Спасибо на добром слове!

— А сейчас вы ее, похоже, ревнуете.

— Ни в малейшей степени!

— Однако смотрите на ее спутника так, будто готовы откусить ему нос.

— Откуда такие странные выражения?

— Так говорил мой отец, допрашивая очередного домушника или карманника.

— Нет, не ревную, — хмыкнул Тарло. — Я просто стараюсь понять, кто он.

Женевьева вновь устремила взгляд на незнакомца:

— Судя по манерам, аристократ. Или человек, выдающий себя за аристократа. Но, если так, он добросовестно брал уроки хорошего тона у кого-то, безусловно принадлежавшего к придворному кругу одного из европейских монархов. Его одежда стоит не менее трех тысяч франков. Средней руки чиновнику за эту сумму пришлось бы работать три месяца. Но вместе с тем, она не броская — стало быть, он не из богачей-нуворишей…

— Браво, Женевьева, браво!

— И еще — вероятно, он немало времени провел за океаном в Северо-Американских Соединенных Штатах.

— Отчего вы так решили?

— В Европе давно не носят туфли с такими, будто обрезанными, тупыми носами.

— Что ж, пойдемте, уточним. Обопритесь на мою руку, сударыня.

— С превеликим удовольствием, граф, — улыбнулась Женевьева.

* * *

Не тратя времени попусту, они направились к афишной тумбе, подле которой по-прежнему радостно смеялась баронесса фон Лауэндорф.

— Алиса! Какая приятная встреча! — граф Тарло расплылся в улыбке, которую по достоинству оценил бы производитель рекламы шоколада.

Незнакомец смерил его быстрым оценивающим взором. «Интересный тип, — подумалось графу. — Вероятно, он хороший фехтовальщик. Знаю я такие небрежные короткие взгляды… Готов биться об заклад, что в воображении этого щеголя я уже разделан, как в анатомическом театре».

— Представь нас своему новому знакомому, — продолжая сахарно улыбаться, попросил Владимир.

— Граф Тарло, — чуть небрежно проговорила Алиса. — Мой… старый приятель. Женевьева Киба, его невеста.