class="p1">Тарло чуть не поперхнулся от такой наглости, однако баронесса, как ни в чем не бывало, продолжала:

— Виконт Николя де Тулуз-Лотрек.

— О, Тарло! Вы поляк, — тут же заулыбался виконт. — Как же, как же, помню! Когда ваш соотечественник Березовский стрелял в Париже в Александра II, французские судьи приветствовали русского императора словами «Да здравствует Польша, ваше величество!»

— Да, я слышал об этом, — отозвался Владимир. — Однако я еще и русский офицер… — он замялся, — В отставке.

— В бегах, — с улыбкой поправила Алиса.

«Вот же змея!» — подумал граф Тарло, но ответил, не убирая улыбки с лица:

— У меня возникли небольшие разногласия с императорским двором.

Как ему в тот миг показалось, в глазах собеседника мелькнул огонек заинтересованности.

— О, да, — закивал он. — Я вас понимаю. Как говорится — «от Петра Великого до Николая Ничтожного»! Но здесь, полагаю, вы в безопасности.

— В полной.

Тарло через силу выдавил очередную улыбку. Сам не зная, отчего, он вдруг обиделся и за государя, и за весь его двор. Ему вспомнилась великая княжна Ксения, с которой он был дружен еще во времена своего камер-пажества, и он почувствовал себя оскорбленным настолько, что захотелось вызвать этого наглеца к барьеру.

— Кстати, друг мой, если не возражаете, я представлю вам вашего соотечественника, — француз вальяжно взмахнул рукой, демонстрируя массивный золотой перстень с крупным алмазом. — Молодой человек из Петербурга, сейчас по делам компании в Париже. Ну и решил немного развеяться, приехал сюда. Ему будет приятно встретить земляка.

Виконт де Тулуз-Лотрек повернулся и поискал кого-то взглядом.

— Агафон! Агафо-он! Иди сюда! — закричал он на чистейшем русском языке, достойном петербургских литераторов.

Тарло чуть было не поперхнулся — до этого момента он гадал, вырос ли сей виконт в парижском квартале Сен-Жермен, или же был уроженцем юга Франции.

Сквозь толпу гуляющих к ним начал пробираться хорошо одетый симпатичный юноша с аккуратными усиками.

— Прошу любить и жаловать — Агафон Фаберже. — Виконт, вновь перешел на язык Вольтера. — Мы недавно познакомились в Париже, но, смею рекомендовать — человек достойнейший. Месье Агафон пока владеет французским языком довольно посредственно, так что я при нем воленс-ноленс играю роль переводчика. А теперь, если позволите, мы оставим вас. Мадам Алиса обещала показать мне замечательный парк его высочества.

— Приятной прогулки, — кивнул Тарло. — Чрезвычайно рад был познакомиться.

— Мне кажется, вы все же ревнуете, — лукаво заметила Женевьева, когда новый знакомый удалился об руку с баронессой.

— Нет. Однако этот виконт мне совершенно не понравился. Если можете, разузнайте о нем все, что возможно.

— Непременно, ваше сиятельство. Меня он тоже заинтересовал. Но вот по лицу вашего молодого знакомого я вижу, что ему не терпится попасть в игорный дом.

* * *

Мари Ле Блан обвела собравшихся пристальным взглядом:

— Итак, какие новости?

— Да можно сказать, никаких. — Тарло безразлично пожал плечами. — Агафон Фаберже проигрался в карты, занял у меня тридцать тысяч франков. Сегодня намерен отыграться.

Граф улыбнулся.

— Что вас так рассмешило? — поинтересовалась начальница тайной службы.

— Это же надо было так назвать сына: Агафон!

— Меня зовут Мари, ее Алиса, — холодно ответила мадам. — Вас, если память не изменяет, Владимир. Женевьеву зовут Женевьевой. Не вижу никаких оснований, чтобы не называть Агафона Агафоном.

— Конечно, вы правы. Однако в России Агафон — имя безнадежно простонародное, мужицкое. А этот молодой человек происходит из весьма известного в столице рода. Его отец, Карл Фаберже — ювелир двора его императорского величества. Да и сам этот юноша едва ли не с младенчества посвящен в тонкости ювелирного искусства. В свои двадцать три года он уже — оценщик двора и бриллиантовой комнаты Эрмитажа.

— Мне это мало что говорит, но верю вам на слово. Так вы утверждаете, что месье Фаберже оставил вчера за карточным столом немалые деньги?

— Около двухсот пятидесяти тысяч, — уточнил молчавший до того Андре. — А поутру отправился на почту и отослал распоряжение, чтобы ему перевели средства из Парижа.

— Что ж, весьма почтенный человек — если он так легко расстается с деньгами, — усмехнулась Мари Ле Блан. — Кстати! — Она смерила Алису испытующим взглядом. — Признаться, я удивлена, мадам. Рядом с вами находился придворный ювелир русского императора, который без малейших признаков беспокойства оставляет на зеленом сукне четверть миллиона, а вы даже не глянули в его сторону… Это довольно необычно, так ведь? А потому вопрос к вам, госпожа фон Лауэндорф: с кем это вы так мило разгуливали по парку резиденции его высочества?

Алиса сделала большие глаза:

— Разве я под арестом? Разве мне не позволено гулять иначе, как под охраной полицейского конвоя?

— Я задала ясный вопрос и хочу услышать на него не менее ясный ответ, — оборвала поток ее красноречия мадам Ле Блан.

— Виконт Николя де Тулуз-Лотрек. Как можно догадаться, выходец из Франции, однако последние годы живет в Америке.

— Вот именно, в Америке, — подтвердила мадемуазель Киба. — Недавно этот человек наделал шума в Вашингтоне. Его проект реформы американского казначейства был с большим интересом рассмотрен президентом, и сейчас ожидает утверждения в Конгрессе.

— Вот как? Что ж, интересно. Стало быть, он финансист.

— Да, но…

На лице Женевьевы появилась легкая тень сомнения.

— Что такое?

— Есть одна деталь, которой я пока не могу найти объяснения.

— Что еще? — нахмурилась мадам Ле Блан.

— Всякое дерево растет из корней. Если месье Агафон Фаберже родился в семье почтенного мастера Карла Фаберже, а тот — в роду не менее почтенного Густава Фаберже, — то понятно, откуда взялись его навыки, и при желании его жизнь можно проследить день за днем.

Тогда как виконт появился в Соединенных Штатах всего несколько лет назад, и очень скоро произвел фурор в стране, где финансистов, — как грибов после дождя. Резонно предположить, что он был финансистом и здесь, во Франции. Я утром послала телеграмму одному моему приятелю из парижского казначейства. Он утверждает, что никто из его коллег прежде не слышал имени этого выдающегося знатока денежного обращения.

— Хм… — удивленно покачала головой Мари Ле Блан. — Действительно странно… Алиса, о чем вы беседовали с виконтом?

Алиса бросила недовольный взгляд на массивную начальницу тайной службы, но тут же взяла себя в руки и ответила с улыбкой:

— Он говорил о своем желании повидаться с кем-нибудь из властей предержащих этого княжества. Скорее всего, его дело не имеет к вам ни малейшего отношения.

— Это я буду решать, что имеет ко мне отношение, а что нет, — оборвала ее Мари Ле Блан. — Рассказывайте по порядку.

— Да рассказывать особенно нечего. Вчера мы гуляли в парке. Я рассказывала Николя, что скоро в княжестве будет праздноваться юбилей династии,