старухи.

– Подождите, – остановила ее Кристина, заметив, с каким испугом Настя смотрит на позднюю гостью. – Успокойтесь, пожалуйста, вы пугаете ребенка. Присаживайтесь.

Она указала Новиковой на диван, взяла Настю на руки и села в кресло.

– Извините, и ты извини, пожалуйста, деточка. – Новикова опустилась на диван, вцепившись руками в подлокотник. – Симпатичная у вас дочка, очень на вас похожа. Вы, как мать, должны меня понять. Тося, конечно, не ангел – резковата, грубовата. Но чтобы убить… А Эдичка, тот вообще ни рыба ни мясо. Трус первостатейный, вот он кто.

При разговоре Новикова активно жестикулировала. Большие кисти с коротко остриженными квадратными ногтями постоянно находились в движении, словно беспокойные зверьки. Периодически они устраивали передышку, ухватившись за подлокотник, а потом снова пускались в путь.

– Вы можете сказать конкретно, в чем их обвиняют?

– Якобы Тося купила в аптеке снотворное и напоила им всех обитателей дома, где в последнее время жил Сергей. Насколько я поняла, там, кроме хозяина с хозяйкой, живет еще несколько полусумасшедших старух. В результате одна из них умерла, и полиция считает, что это Тося с Эдуардом ее убили.

– А она действительно купила снотворное?

– Да, у них есть запись камеры наблюдения из аптеки.

– А зачем?

– Ну купила и купила. Я откуда знаю? Вы не так ставите вопрос. Вот попробуйте пойти в аптеку и купить снотворное! Без рецепта! В лучшем случае вам продадут успокоительный чаек, капельки типа валокордина, растительный экстракт. Что еще? Химический аналог природного гормона сна мелатонина. Разве от такого умирают?

– А что она купила?

– Сомнодин[13].

– И напоила?

– И напоила, – подтвердила Новикова.

– Всех?

– Всех.

Кристина с трудом поборола в себе желание выставить посетительницу вон. У нее не было никакого желания защищать женщину, напоившую Асю снотворным. Сомнодин – надо узнать, насколько он опасен для беременных.

– Она объяснила, зачем это сделала?

– Да откуда я знаю? – Новикова всплеснула руками. – Ей разрешили только позвонить и сказать, что их с Эдуардом арестовали по подозрению в убийстве, и все. Больше я ничего не знаю.

– Хорошо, я попробую связаться с коллегой, может, он в курсе.

Кристина набрала Рыбака и вкратце объяснила ему ситуацию. Для Ивана арест Антонины и Эдуарда оказался новостью.

– Наверное, не арестованы, – сказал он, – а пока задержаны. Я сейчас попробую связаться с Крыловым, потом перезвоню.

– Перезвонит, – сказала Кристина, нажав на кнопку отбоя.

– Вы же поймите, – продолжала Новикова, – ни Тося, ни Эдуард совсем не знали эту старуху до тех пор, пока не приехали в Крым. С какой радости им ее убивать? Какой у них мотив?

– Мотив? – Кристина пожала плечами. – Насколько я поняла, женщина была довольно несдержанной на язык. Могла сказать что-то не то…

– Вас послушать, моя дочь – какая-то психопатка, убивающая всех, кто косо на нее посмотрел!

– А вы, случайно, не были знакомы с этой женщиной? – спросила Кристина и внимательно посмотрела на собеседницу. – Имя Ариадна Марс ничего вам не говорит?

– Первый раз слышу. Это покойницу так звали?

Как ни старалась Кристина, она не смогла заметить никаких признаков того, что Новикова лжет.

– Да. Может, вы знали Афанасьеву Марину Ивановну?

– А кто это?

Кристина рассказала о том, как Марина Ивановна Афанасьева стала Ариадной Марс.

Новикова задумалась:

– Трудно сказать. Очень распространенная фамилия, да и имя с отчеством не из редких. Вот Марс, да еще Ариадна – эту сто процентов не знаю. А с Афанасьевой, может, и сталкивалась. Знаете, сколько пациентов прошло через эти руки!

Несмотря на стойкое предубеждение, Кристина верила, что Новикова говорит правду, иначе стала бы отрицать вероятность знакомства с жертвой.

– Может, у вас есть ее фотография? – спросила Новикова, и Кристина еще больше уверилась в ее правдивости.

Она нашла в ноутбуке присланные Асей кадры.

Новикова изучала снимки внимательно – увеличивала, рассматривала лицо, руки.

– Сколько, говорите, ей лет?

– Восемьдесят один, – ответила Кристина.

Екатерина Владимировна с недоверием уставилась на нее.

– Вы хотите меня уверить, что этой женщине восемьдесят один год?

Кристина кивнула:

– Да.

– Сами в это верите? Посмотрите внимательно на ее лицо. Такого вау-эффекта не даст даже самая что ни на есть выдающаяся пластика. Это просто какой-то прорыв в геронтологии!

– Во-первых, климат… И потом, она принимала целую кучу каких-то препаратов, – неуверенно возразила Кристина.

– Интересно, каких?

Кристина хотела было признаться, что о лекарствах знает только со слов Рыбака, но вспомнила, что он присылал фотографии упаковок. Она тогда сочла эту информацию лишней, а информация взяла и пригодилась. Поискав в почте, Кристина открыла нужное письмо.

Новикова быстро пролистала вложенные файлы.

– Это все?

– Скорее всего, да.

– Но это же банальные витамины. Известного бренда, но не более того. Плюс таблетки от гипертонии, но я не слышала об их способности возвращать молодость.

Ответить было нечего. И вообще, Кристина считала, что разговор затянулся. Но Рыбак не перезванивал, а выставить за порог мать, переживающую за своего ребенка, она не могла. А та, кажется, не собиралась уходить. Вдруг сейчас приедет Тимур с пиццей и придется угощать Новикову? Совсем не хочется.

И тут совершенно неожиданно на помощь пришла Настя.

Решительно отложив в сторону наклейки, она подошла к Кристине и заявила:

– Спать!

Вид при этом у ребенка был таинственный, да и привычный сценарий был нарушен: обычно она приносила книгу, которую планировала почитать перед сном, и обходилась без слов. А тут явно работала на публику. И как не поверить в сверхспособности девочки, которая сумела прочитать мысли своей няньки!

Это был даже не намек, и Новикова тут же подхватилась:

– Вы извините, поздно уже. Я поеду, но вы, пожалуйста, позвоните, как только появится хоть какая-нибудь информация. Буду очень ждать звонка!

Кристина, с трудом сдержав вздох облегчения, проводила гостью на крыльцо, а когда вернулась, обнаружила, что Настя продолжает возиться с наклейками.

– Спать? – на всякий случай поинтересовалась она.

Хитрый ребенок замотал головой, и Кристина вернулась к чтению, прерванному появлением Новиковой.

Глава 42

В училище он попал только вечером – надо было помочь Кате устроиться на даче Новиковых, купить продуктов, пополнить запас свечей…

– Ну как? – подмигнул Воронцов, насмешливо глядя на друга.

– Можно она останется еще на пару дней? – проигнорировав вопрос, попросил Новиков.

– Да не вопрос! Раньше середины мая предки на дачу не заявятся, так что до тех пор живите себе и размножайтесь. Кстати, маман спрашивала, что это ты к нам не заходишь. Зазнался?

– Я зайду, – пообещал Сергей, – на этой же неделе обязательно. Хотел попросить у нее Ефремова почитать, в нашей библиотеке нет.

– Сказал бы, я б тебе принес. Хотя нет, сам приходи.

Зайти к Ольге Елисеевне Новиков решил в среду, а оттуда, купив по пути продуктов, рвануть к Кате. Вот ведь странная штука – жизнь! Сергей не воспринимал Катю как свою девушку, все в нем противилось этой мысли, но порой на него накатывало воспоминание о ее губах, осторожно касающихся его плеча, и сердце замирало от восторга.

– Заходи, заходи, потеряшка наш, – радостно приветствовала его Ольга Елисеевна. – Чаю?

– Да я на минуточку, – сказал Сергей, тем не менее стаскивая с ног тяжеленные прогары (так в училище именовались форменные ботинки, – прогары или гады). Он хотел назвать ее по имени-отчеству, но вдруг понял, что не может произнести имя «Ольга».

– Ваня сказал, ты хотел Ефремова почитать? – спросила Воронцова, угощая его ароматным чаем с пряниками. – Сам выбери, что захочешь.

Книги хранились в той самой комнате с картиной. Увидев ее, Новиков вдруг вспомнил, как они с Ольгой гуляли здесь, совсем неподалеку, а он рассказывал ей о Врангеле, о русском исходе, о погибшем корабле.

– Правда, что в Балаклаве сохранился дом Врангеля? – спросил он.

– Правда, – кивнула Ольга Елисеевна. – Только это был Врангель Михаил Александрович, из другой ветви, не носившей ни баронского, ни графского титула. Дом принадлежал его отцу, Александру Карловичу, члену Городской думы Севастополя. В ноябре 1920 года вся родня Михаила Александровича – родной брат, сестры, двоюродные братья – покинула родину. В 1920 году, после установления в Крыму Советской власти, Александр Карлович был отправлен в ссылку, позже, в 1924 году, вернувшись, он тоже уехал из России, обосновавшись в Париже. Михаил Александрович, несмотря на такое родство, был назначен городским инженером Балаклавского ревкома, а позже, через два года, получил должность городского архитектора Севастополя. Именно он руководил всем строительством в городе, открыл трамвайную линию Севастополь – Балаклава, восстанавливал город после знаменитого крымского землетрясения. Помните, у Ильфа и Петрова в «Двенадцати стульях»?

Новиков радостно закивал.

Ольга Елисеевна хотела что-то добавить, но тут радостно затрезвонил звонок.

– Ванечка с Олимпиадой! – воскликнула женщина и поспешила в прихожую, а Сергея вдруг охватило странное предчувствие. Ему почему-то стало страшно. Он невольно