Ирка направилась к двухстворчатому шкафу (недавно купила пообъявлению в газете за сущие гроши), чтобы достать оттуда новое выходноеплатье. Сегодня она отправлялась на премьеру фильма Алана! Сопровождать еевызвались Лешка с Никой, им не терпелось посмотреть шедевр Ку. Ирка не смоглаим отказать, хотя Артем и обиделся. Конечно, она предпочла бы пойти с Себастьяном,но тот по-прежнему не показывался на людях.

Когда машина подкатила к крыльцу, устланному краснойковровой дорожкой, времени было уже девятнадцать пятьдесят. Их «Мерседес»встретили фотовспышками и криками, публика надеялась, что из него покажетсякакая-нибудь знаменитость, но, не узнав ни одного из пассажиров, разочарованнозагудела. Однако Лешкино появление вызвало несколько возбужденных женскихкриков.

– Брательник, тебя за Ди Каприо приняли, –ущипнула его Ирка, когда они вошли в фойе.

– Да ладно, – отмахнулся Лешка. – Где Алан?

– Вон стоит. – Ника некультурно ткнул пальцем водин из затылков. Они протолкались сквозь толпу и подошли к виновникуторжества.

– Привет, – поздоровалась Ирка первой.

Режиссер обернулся. Не виделись они год. Казалось бы,небольшой срок, но Алан сильно изменился: осунулся, похудел, движения сталикакими-то нервными. Видимо, воплощение мечты сопровождалось большойнервотрепкой. Одет Ку был по-прежнему элегантно, но причесан плохо, Ирке дажепоказалось, что он полысел. Любаша, цепко державшая его за локоть, измениласьтоже, но в отличие от мужа (уже семь месяцев они были законными супругами) влучшую сторону. Правда, Ника шепнул Ирке, что благодаря пластическим хирургам.

– Здравствуй. – Алан сердечно обнял Ирку и улыбнулся.

– Справился без меня? – шутя спросила она.

– Я бы предпочел, чтобы ты мне помогала, но… Слышал, тыделаешь успехи на другом поприще.

– Я тоже слышала, – встряла Люба. – Говорят,ты теперь по гермафродитам специализируешься.

– Люба, перестань молоть чушь! – Алану сталостыдно.

– Кто молет… то есть мелет… я? Да она, извращенка, скастратом Себастьяном…

– Ты, Любочка, определись, с кем я все же спуталась – скастратом или с гермафродитом, это же разные вещи, тебе разве твои соратницы попрофессии не говорили?

– Да пошла ты! – зашипела Люба Кукушкина.

– С удовольствием пойду. Алан, удачи! – Иркапожала руку Ку, подмигнула, подбадривая, и, взяв своих мужчин под руки,проследовала в зал.

Фильм (назывался он «Любушка», скромненько и со вкусом) начался.Главную роль играла известная актриса Баянова, играла хорошо, с чувством, нобыла в фильме какая-то фальшь, которую Ирка чувствовала, но никак не моглауловить. Вроде бы и сюжет неплохой, и актеры подобраны хорошо, и режиссерскаяработа безупречна, но чего-то не хватало. Или же скорее вырисовывался явныйперебор. Ирка поняла чего, как только увидела на экране лицо Любы.

В середине фильма Ку показал грезы главного героя, парнянаивного и мечтательного, грезил он, естественно, об идеальной женщине, красивойи чистой, как родник. Тот самый родник и символизировала Люба. Ее лицо крупнымпланом появлялось на экране всякий раз, когда парень мечтал о «гении чистойкрасоты». Лицо, что и говорить, было прекрасно, особенно после пластики, но нанем, как ни крути, отражалась… вся испорченность его обладательницы.

Публика начала тихо посмеиваться. Все поняли, что фильмзадуман ради этих мгновений, и чем чаще эти мгновения повторялись, тем активнеереагировал зал. Сначала народ перешептывался, потом хихикал, а в конце, когдачистая непорочная дева-греза с лицом бывалой потаскухи протянула к герою руки ипроизнесла дежурную фразу из трех слов, зал начал смеяться.

Ирке было стыдно. Она сидела, понурясь, не глядя на экран, имечтала о побеге сразу после того, как включится свет.

– Фильм вправду дерьмовый или мне так кажется? –тихо спросил Лешка.

– Он отвратительный, – весело ляпнул кто-то сзаднего ряда.

– Пошли отсюда, – решительно скомандовала Ирка,увидев титры, и встала.

– А пообщаться с автором? – спросил Никаразочарованно. Ему очень хотелось проследить позор Ку до конца.

– Я не смогу сказать ему ни единого приличного слова.

– Музыка в фильме приличная, – шептал Лешка,проталкиваясь сквозь толпу.

Они ушли. На следующий день все только и трубили о позореКу. Журналисты соревновались друг с другом в острословии и порой перегибалипалку. Фильм оплевали, хотя он вовсе не был таким ужасным, как описывалимногие. Конечно, сюжет несколько слюняв, концовка надуманна, но Ирка смотрелаленты и похуже. И ей даже казалось, что, если бы не девушка-мечта в исполненииЛюбы, алановский фильм приняли бы более ласково.

Ирка позвонила Ку на сотовый – тот был отключен, связалась сагентством – там ответили, что он уехал, домашний телефон безмолвствовал. Аланзабился в нору и зализывает раны, решила она и отстала. А спустя месяц прочла вкакой-то газетке, что Алан бросает работу, творчество, жену и уезжает из Россиинавсегда. Вернее, первой бросила мужа Люба, найдя ему замену в лице продюсерафильма. А Ку, не в силах пережить творческий крах и предательство любимойженщины, попытался отравиться, но его спасли, и он вздумал отравить жену. Когдаже ему и это не удалось, он сбежал в Израиль, спасаясь от «психушки», в которуюЛюба вместе с новым любовником решили его запрятать.

Ирка задумалась. Верить газетенке было глупо, но, зная всехперсонажей описываемой драмы, не исключая продюсера, она решила, что пятьдесятпроцентов в статье уж точно не вымысел. Может, все к лучшему? – подумалаИрка. Алан был явно не в себе последнее время. Да и раньше, когда Ирка с нимжила, «нормальным» назвать его было трудно. Она думала, что перепады в егонастроении и вечная меланхолия – признак гениальности, а сейчас ей пришло вголову, что, возможно, то был симптом надвигающегося психического расстройства.Бог ему в помощь. Аминь. И Ирка выкинула Алана из головы.

Домой она вернулась поздно. На автоответчике обнаружилосьпослание от Артема, Ирка прослушала его, но перезванивать почему-то не стала.Она прошла на кухню, распахнула холодильник. Н-да… Икра, масло, фрукты – вот ивесь запас. Ни тебе супа, ни котлет. А еще женщина называется… Зато в бареполно вина, как у заправского пьяницы. Ирка сделала себе два бутерброда сикрой, плеснула бренди и села на диван слушать Энио Мариконе.

Артем бы ее сейчас отругал. Он вообще постоянно еевоспитывал. Ему было непонятно, как так может быть, что женщина не уметьготовить, не желает убираться, ленится мыть посуду каждый день, как ей нестыдно сваливать вещи кучей и мумифицировать яблочные огрызки на рабочем столе.Ирка пропускала его нытье мимо ушей и делала все так, как привыкла.

Артем. Он звал ее замуж… Несмотря ни на что! Он говорил, чтолюбит ее и такой безалаберной. Ирка верила, но не понимала, зачем тогда нужныэти лекции. Валя твердила ей: выходи, выходи, выходи… Он порядочный, верный,любящий, где ты найдешь лучше… Ирка с подругой была согласна, но сказатьзаветное «да» у нее язык не поворачивался. Может, правда, ей только гениевподавай? Неужели ей так необходимо греться в лучах их славы? «Нет, – тутже отвечала себе Ирка. – Мне безразлично: гениален мужчина либо простоталантлив. Мне важно понимание. Уважение». Либо она врет сама себе, и ей преждевсего нужна ЛЮБОВЬ?