К тридцати Ника разочаровался и в искусстве, и в мужчинах.Его картины, хоть их и нахваливали профессионалы, продавались плохо, алюбовники не дарили того восторга, который он испытал в свой первый раз.Неожиданно для себя Ника решил бросить все и уехать в Москву.

Столица встретила прохладно, но он ее завоевал. Оказалось,молодой художник имел явный талант дизайнера, что выяснилось на однойвечеринке, когда Ника, не обращая внимания на тусующихся гостей, началпередвигать мебель и перевешивать картины, показывая хозяину, как должнавыглядеть его квартира. С той поры всякий уважающий себя богач считал признакомхорошего тона приглашение Ники в качестве дизайнера и гостя. Так началасьмосковская жизнь неугомонного питерца.

Через год Ника уже имел свою собственную квартиру,постоянных клиентов, репутацию и связи. Не хватало ему только любви. Ночныезабавы измотали Нику, он устал и стал противен сам себе. Совокупление в грязныхподвалах, оврагах, в полуразрушенных домах, секс с пьяными, злыми, опаснымимужиками – все это заводило, казалось увлекательным только ночью, утром же,когда он, пошатываясь, возвращался домой, грязный, часто избитый, ему было дотого противно, что хотелось удавиться. Он понимал, что наступит день, когда онпросто не вернется: его либо убьет один из любовников, либо кто-то из ментов.

Ника начал искать спасения… И нашел!

Лешку он полюбил в одно мгновение. Увидел и… Дело было дажене в его шокирующей красоте, не в его стати, не в спокойных манерах ичувственном голосе – дело было в его чистоте. Лешка показался Нике ангелом:добрым, невинным, всепонимающим. С того мига похоть, определявшая всю егожизнь, шарахнулась в испуге и исчезла куда-то. Ника полюбил чистой,платонической любовью. Он готов был просто находиться рядом, за счастье быпосчитал невинный поцелуй, но судьба наконец, спустя тридцать лет, сжалиласьнад ним и подарила ему взаимность. Так он подумал в тот день, когда Лешка выросна пороге его дома и сказал: «Только ты меня не торопи»…

Теперь же он считал по-другому.

– Наказание господне, – прошептал Ника и выпустилкомок земли из грязных пальцев.

– Пойдем. – Ирка тронула его за плечо. Она быламокрая насквозь, бледная, с лихорадочно горящими глазами. – Все уже ушли.

Они обнялись и присоединились к остальным. Вечером гостиуехали.

Давняя подруга Ирки Валя, сильно изменившаяся, тоже спешилак мужу – супруг по сотовому вызвал ее домой. Ирка недоумевала, как за столькороткий срок ее подруга смогла стать совсем другим человеком. Теперь Валя быласерьезной, строгой, неулыбчивой, а главное – скрытной. Она не щебетала, неподзуживала, думала о чем-то своем, и вид у нее при этом был потерянный.

Машуня с Коляном выехали на джипе еще засветло. Ирказаметила, что их объединяет не только скорбь, но и нечто большее. Маша,убивавшаяся по Лешке искренне и самозабвенно, все же посматривала на Колянадовольно нежно, сам же он, теперь непьющий и серьезный, обнимал своюпокровительницу по-хозяйски, а порой прикрикивал строго и назидательно.

Ника покинул их дом последним.

Прошла неделя. Ирка жила у матери, стараясь отвлечь ее,поддержать, помочь хоть чем-то. Леля дочкины заботы принимала с равнодушием, апорой с легким раздражением. Она просто-таки гнала ее в Москву, но Ирка неуезжала. Она боялась оставлять мать одну, опасаясь за ее психическое здоровье –уж очень истово та предавалась своему горю. И хотя дела требовали возвращения встолицу, Ирка задержалась в Ольгине еще на неделю.

И вот теперь она подъезжала к своему дому.

Квартира казалась запущенной, пыльной. В холодильнике пусто,на полу валялись неубранные вещи, в ванной перегорела лампочка. Наавтоответчике куча посланий, в основном от Артема. Ирка махнула рукой на бардаки телефон, приняла душ и отправилась в редакцию.

День пролетел незаметно, так много дел накопилось. Вечером,вернувшись домой, Ирка решила позвонить Себастьяну – общение с ним всегдадействовало на нее позитивно. Домашний телефон не отвечал. Ирка позвонила насотовый.

– Алло, – откликнулся знакомый мелодичный голос.

– Привет. Давно не виделись.

– Давно.

– Встретимся? Поболтаем.

– Нет. – Ответ был слишком резким, даже грубым, несвойственным ему.

– Почему? Мне хочется с тобой повидаться…

– Мы теперь долго не увидимся, прости. – ГолосСебастьяна немного потеплел. – Я бы рад, однако пока невозможно. Потом,позже, я тебе все объясню, но не теперь. Желаю тебе счастья. Не звони мнебольше. Если что, я сам с тобой свяжусь…

И он положил трубку. Ирка недоуменно посмотрела на телефон,как будто он мог дать ей ответ, потом выкинула Себастьяна из головы и легласпать. Про Артема она так и не вспомнила.

Наутро она узнала страшную новость: оказывается, Себастьянаоблила кислотой одна из сумасшедших фанаток. Ожог оказался очень сильным –пострадали шея, щеки, подбородок. К счастью, в глаза жидкость не попала. Но,как писали бульварные газеты, знаменитый певец теперь похож на Франкенштейна,мучается от болей, страдает от бессилия и страха, скрывается в неизвестномместе и клянется больше не выходить не только на эстраду, но и на люди. Иркестало больно и захотелось заплакать. Почему именно с ним такое случилось? Он жедобрый, открытый! И всегда был осторожным! Словно предчувствовал, что его ждетстоль ужасная участь.

Пролетели три недели. Новый номер журнала готовился кпечати. В одной из статей Ирка прочитала, что Любаша (с Аланом она развелась)вновь снялась в фильме, но на сей раз сыграла проститутку и в этой роли имелабольшой успех. Ирка развеселилась. Ай да баба, нигде не пропадет!

В кабинет вошла Катя и шепотом, даже скорее беззвучно,одними губами произнесла: «Артем». Ирка замахала руками и спряталась под стол.Она не могла заставить себя признаться ему, что не хочет с ним большевстречаться. Она так надеялась, что тот сам все поймет и без разборок отстанет!Катя понимающе кивнула и вышла.

Вечером Ирка прилегла на диван и попыталась собраться смыслями. Разговора с Артемом, очевидно, не избежать, значит, надо придумать,что именно сказать ему и в каких выражениях. И почему она так боится егоранить? Вот Люба, пиранья, ни на мгновенье не задумывается, больно ли раниттого, от кого откусывает кусок. Цап – и никаких угрызений совести!

Раздался телефонный звонок. Сердце у Ирки провалилось впятки – это, скорее всего, Артем, а она еще не подготовила речь.

– Алло, – осторожно пропищала в трубку.

– Ирка… – Голос был хриплым, незнакомым. –Помоги, – всхлип, судорожный вздох, потом тишина.

– Кто говорит?

– Ва…ля… – чуть слышно прошелестело в трубке,затем раздался шум, словно что-то упало, и тишина возобновилась.