– Нет, я буду общаться только с вами. Вот адрес, жду вполдень. – Себастьян махнул рукой и удалился.

Ирка подпрыгнула, но до потолка не достала, после чегопобежала искать Нику с братом.

В комнате было полутемно. Тяжелые драпированные шторызакрывали большие окна, свет давали только три зажженные свечи, стоявшие наантикварном столике в бронзовом канделябре. Массивное кресло, покрытоелеопардовой шкурой, было занято хозяином, Ирка же расположилась напротив, намягком пуфике. Вот уже час, как она общалась с Себастьяном и находила этообщение чертовски приятным.

Хозяин, а именно в его доме проходила встреча, не походил натого павлина, каким он обычно представал перед публикой, – не было на немни розовых штанишек, ни переливающегося пиджака, глаза не были подкрашены.Себастьян показался Ирке обычным скромным парнем в темных джинсах и футболке. Ине таким сногсшибательным без обычного антуража и макияжа. Она даже разгляделанад его бровью маленький шрам.

На ее вопросы он уже ответил, фото отдал, и она ждала, чтоее вот-вот попросят на выход, но хозяин не торопился выпроваживать гостью.

– Расскажите немного о себе, – предложил он вдруг.

– Тоже мне тема! – хмыкнула Ирка. – Историямоей жизни банальна и скучна.

– Бросьте.

– Клянусь. Однако благодаря вам она может измениться.Скажите, почему вы согласились?

– Я уже объяснил.

– Вам стало меня жалко?

– Скорее я вам посочувствовал, вы в жалости ненуждаетесь. И потом, вы мне понравились.

– Как человек?

– Нет, – он немного подался вперед, – какженщина.

– В смысле…

– Какой еще может быть смысл в моих словах? Вы красивы исексуальны. Хотя большинство мужчин любит грудастых блондинок, лично я отдаюпредпочтение таким, как вы.

– Вы что же, переспать со мной хотите? – Ирка отрастерянности не знала, куда глаза деть.

– Конечно, но если вы не против.

– А вы не… ну…

– Что?

– Вы не гей?

– Я? – И он разразился таким громким хохотом, чтозаколыхалось пламя свечей.

…Себастьян родился во Франции, и имя ему дали в честькатолического святого. Его родители были цирковыми артистами, гастролировавшимис труппой по Европе. Папа – воздушный гимнаст, мама, вообще-то, тоже, но из-забеременности ей пришлось переквалифицироваться в ассистентки фокусника. ФранцииСебастьян не запомнил, конечно, потому что труппа вернулась в Россию через тримесяца после его рождения.

В четыре года он начал выступать с родителями, а до тогокочевал из города в город со всей труппой на правах манежного талисмана. Всецирковые любили его и считали приносящим удачу из-за того, что он родился ирос, не покидая шатра-шапито. Себастьян мечтал подняться вместе с отцом иматерью под самый купол, но его оставляли между землей и небом, пока неподрастет. Обычно номер они начинали втроем, но, сделав несколько сальто,мальчик покидал манеж и возбужденно следил из-за кулис, как трапеция взмываетвверх и его родители крутятся и порхают под куполом цирка. Именно из-за кулисСебастьян и наблюдал их гибель. Родители разбились у него на глазах, сорвавшисьс высоты (они доверяли друг другу настолько, что работали без страховки) и упавна покрытый красным ковром манеж.

С тех пор мальчик возненавидел цирк и стал панически боятьсявысоты.

Когда Себастьян стал звездой, не затухали споры о том, гдеон рос и мужал. Одни утверждали, что всю жизнь он провел во Франции, другие –что в Испании, третьи говорили, что он сын султана Брунея и его русскойналожницы. Все они ошибались. С шести лет и до двадцати трех он прожил вмосковском районе Тушино в крохотной квартирке вместе с бабушкой. В детственикто не назвал бы его красивым – мальчик был лопоух, худ, малоросл, к тому жевсегда неважно одет. В третьем классе он сидел два года, а в шестом егопоставили на учет у невропатолога.

Бабушку Полину он обожал, еще любил их кошку Мурку, всех жеостальных людей и животных ненавидел. Особенно не нравились ему клоуны иучителя – и тех, и других он еще и боялся. В школу он ходил, только чтобы нерасстраивать бабушку, ибо окружающие его ребята, вкупе с молодойпреподавательницей, вызывали в нем такое отвращение, что он насилу сдерживался,чтобы не наброситься на кого-нибудь из них. Первой, кто заметил его скрытуюагрессию, была школьная уборщица, поймавшая его на порче чужого добра –Себастьян с явным удовольствием разрезал на куски куртку одного изодноклассников. Его наказали, бабушку обязали выплатить пострадавшемукомпенсацию. Мальчик после этого вел себя тихо и незаметно, но учителя,запомнив лопоухого циркача, теперь начали замечать, что он, когда думает, чтоего никто не видит, смотрит на окружающих с таким отвращением, будто перед нимне люди, а мерзкие личинки. К пятому классу Себастьян уже не мог сдерживаться,он набрасывался на одноклассников по поводу и без, поэтому директор былвынужден отвести ученика к психиатру. Врач нашел у Себастьяна такое количествофобий, что не знал, с чего начать лечение.

Бабушка недоумевала, как такой ласковый и примерный внукможет быть столь злым и жестоким. Себастьян и сам не мог объяснить своихдействий, дома он был в гармонии с собой, но стоило ему покинуть квартиру, каквсюду ему виделась угроза. Врач объяснял это душевной травмой, полученной вдетстве (что и говорить, не каждый собственными глазами видел, как погибают егородители), но вылечить мальчика до конца не смог.

В пятнадцать Себастьян уже мог себя контролировать, у негодаже завелись приятели и любимая преподавательница. Учился он по-прежнему плохо,но не из-за неспособности к наукам, а из-за рассеянности и привычки уходить всебя. Восемь классов он окончил с горем пополам, после чего пошел работать настройку. Бабушка пыталась уговорить внука получить хотя бы среднее образование,но Себастьян искренне не понимал, зачем это нужно. Он не собирался становитьсяни врачом, ни инженером, ни даже слесарем. Единственным его призванием былцирк, но цирк он проклял, так что какая разница, кем работать.

На стройке поначалу юноша был подмастерьем, а чаще таскалмужикам из магазина водку. В восемнадцать его забрали в армию, но комиссоваличерез год, и он вернулся на стройку. В двадцать лет Себастьян был высоким ифигуристым парнем, тело его покрылось загаром, волосы выгорели до пшеничногоцвета. В красавца он, конечно, не превратился, но теперь на него началиобращать внимание девушки. Ко всему прочему общение с разбитными работягамипошло ему на пользу: теперь он не выходил из себя по пустякам, не испытывалненависти ко всему свету и даже иногда улыбался. В двадцать один он сталкаменщиком и с удивлением обнаружил, что ему нравится его занятие: никто немешает думать и результат труда виден сразу. В том же возрасте он впервыеоткрыл для себя секс. Произошло это довольно обыденно – в подсобке, на грязныхфуфайках, его соблазнила крановщица. Занятие ему понравилось, крановщица – нет:толстая, грудастая, пахнущая потом. Себастьян и не знал, что она от него тожебыла не в восторге, просто мужики попросили ее лишить парня девственности, чтоона и сделала по дружбе и доброте душевной.