— Здравствуйте, — лучезарно улыбаясь,поприветствовал его Стас, пока я пребывала в некотором недоумении. И офис, идурацкий плакат, а главное сам хозяин ничего общего с моими представлениями очастном сыщике не имели. Ни тебе красавца с белозубой улыбкой в лихозаломленной шляпе с широкими полями и кобурой подмышкой, ни юной секретарши собожанием взирающей на героя. Чувство юмора и способность насмешливо смотретьсмерти в глаза, судя по всему, тоже отсутствовали. Дядька (на вид сыщику былоникак не меньше шестидесяти) походил на бухгалтера крошечной конторы,что-нибудь вроде «Семена-почтой». Сморщенное личико, редкие седые волосы,настороженный и едва ли не пугливый взгляд. Ростом сыщик тоже не вышел, акомплекцией напоминал рахитичного подростка.

— Это вы сами придумали? — кивнув на плакат,осведомился Стас.

— А что? — насупился хозяин. Надо сказать, нашепоявление его обеспокоило, он явно не мог взять в толк, что нам могло у негопонадобиться. Дабы дядька не решил, что мы ошиблись дверью, Стас ткнул пальцемв том направлении и вновь спросил:

— Визитка ваша?

— Моя.

— У нас к вам дело.

— Садитесь, пожалуйста, — гостеприимно предложилдетектив, однако настороженность из его глаз не исчезла.

Мы заняли два стула. Илья Владимирович беспокойно ерзал,наблюдая за нами.

— Семейные проблемы, быстро и по доступным ценам — эточто такое? — не удержалась я. Плакат продолжал волновать меня, будоражалюбопытство.

— Видите ли, я в основном специализируюсь насупружеской неверности. Помогаю в розыске угнанных автомобилей. А вы по какомувопросу?

— Супружеская неверность, — с готовностью кивнулСтас. — Примерно месяц назад к вам обращалась некая особа. Маня, покажифотографии.

Я достала из сумки фото, где мы были запечатлены всейсемьей, в редкую минуту, когда папе удавалось присоединиться к нам. Папа сиделв центре, а мы с Риткой стояли, держась за его плечи. Фотография мне нравилась,хотя папа выглядел на ней слегка испуганным, точно подобное счастье было ему вдиковинку и оттого слегка тревожило.

— Вот эта дама, — ткнул Стас пальцем в изображенииРитки. — Она убедительно просила вас кое-что узнать о своем друге.

— Вот об этом господине? — кивнул Тихонов на папу.

— Он умер, — влезла я, должно быть не к месту, обавзглянули на меня с неодобрением. — Ее друг гораздо моложе, высокогороста, русые волосы, голубые глаза, из характерных примет — крупная родинка налевой щеке.

— Не могу припомнить, — нахмурился дядька. Стасвыложил перед ним пятисотенную и облик его изменился, стал строже и как-тозначительнее. — Эта дама действительно обращалась ко мне, — ответилон с достоинством, жестом фокусника сметая купюру в ящик письменногостола. — И я самым ответственным образом выполнил поручение, о чем иотчитался перед клиенткой.

— Вы наблюдали за ее другом длительный промежутоквремени? — спросил Стас.

— Три дня. Мадам хотела знать, где он работает. Оннигде не работал. Чтобы выяснить это, много времени не потребовалось.

— Занятно.

— Типичный бездельник, сорил деньгами, в общем,прожигал жизнь.

— Чтобы сорить деньгами, их для начала. надо заиметь Ноесли молодой человек нигде не работал…

— Послушайте, — возмутился дядька, — клиенткажелала знать, где он работает, а не где берет деньги. Кстати, почему вас вдругзаинтересовало это дело?

— За свои деньги вопросы здесь задаю я, — вежливоответил Стас.

— Вы даже не представились, — заметил дядька, нотоже вежливо.

— Не думаю, что наше знакомство будет иметьпродолжение.

— Насколько мне известно, молодой человек, которым выинтересуетесь, убит.

Но вы ведь не из милиции?

— Вы считаете, менты вам заплатят пятисотенную?

— Да уж… — покачал головой дядька. — Кажется, моюбывшую клиентку подозревают в убийстве?

— Вы информированы.

— Телевизор смотрю, стариковская привычка.

— В данном случае похвальная. Если вы так хорошоосведомлены, может ответите на вопрос: с кем встречался в эти три дня вашподопечный? Не было ли среди них мужчины выше среднего роста, плечистого, лицолошадиное, глаза карие…

— Вы меня не так поняли, — внезапно испугался ИльяВладимирович, испуг его был столь явным, что скрыть его у дядьки не хватилосноровки. — Я три дня потратил на всю работу, а не на слежку. Я вовсе заним не следил. Мадам интересовало, где он трудится, а не то, как он проводитвремя. Чтобы выяснить…

— Да-да, — перебил Стас, сопровождая кивокласковой улыбкой. — Вы уже говорили. И все же… — На столе вновь появиласьпятисотенная, а я испугалась, что дядьку хватит удар, столько страдания было вего глазах, когда он смотрел на купюру. Рука, лежавшая на столе, нервноподрагивала. Я ожидала, что дядька повторит свой фокус с исчезновением купюры,но он решительно отодвинул.

— Все что мог, я уже рассказал. Если вы намеренынастаивать, я буду вынужден просить вас удалиться.

— Хорошо, — пожал плечами Стас, сгреб банкноту инаправился к двери, я поспешила за ним, хотя и считала его поведение неправильным: следовало попытаться уговорить дядьку, ясно, что ему что-тоизвестно, не зря он так испугался. — Что ж такого он видел? —пробормотал Стас, когда мы оказались на улице.

— Почему бы не спросить об этом у него? —возмутилась я.

— Дядька жизнью битый и испуган по-настоящему,приставать с расспросами напрасный труд . Телефон у него отключен, так? —спросил Стас, оборачиваясь ко мне. Если честно, про телефон я забыла, носознаться в этом не хотела, раз умение все видеть и запоминать первейшаяобязанность сыщика, оттого ответила без уверенности в голосе:

Так.

— Бьюсь об заклад, мобильного у него нет, такие дядькина редкость прижимистые.

— Допустим.

— Быстро в машину, — скомандовал Стас.

Я терялась в догадках, что он затеял, но к машине бросиласьсо всех ног. И вовремя. Только-только мы покинули двор и отъехали в ближайшийпереулок, как появился Тихонов. Еще когда мы садились в машину, я заметила, чтодядька за нами подглядывает, слегка приподняв одну из створок жалюзи. Только яхотела указать на это Стасу, ткнув в окно пальцем, как он заявил: