А к какой же категории относился он, УиллАдамс? Он не был самураем. И всё же он не сомневался, что его имя хорошоизвестно генералам Западной армии – так называлась армия Мицунари, в отличие отВосточной, возглавляемой Токугавой. Представь, что тебя швыряют под ноги АсаиЕдогими – жалкого пленника, которому она отдала лучшее, что имела, и который вответ на это перешёл на сторону её врага. От этой мысли стыла кровь в жилах,потом так же быстро озноб переходил в жар. Не только потому, что позади Едогимипочти наверняка будет стоять Пинто Магдалина, но и из-за оборотной сторонымедали. Представь только, как Асаи Едогими и её фрейлин волокут, пленных, кИеясу.

Что за мысли. Что за мысли. Мысли, в которыхне должно быть и следа вины. Именно в этом заключалось самое поразительное.Куда подевался раздираемый сомнениями человек, отплывший из Англии, чтобыприсоединиться в Текселе к голландскому флоту? Да, этот человек умер. Возможно,он умер ещё до того, как простился с женой. Он, конечно, умер в один из днейтого страшного перехода через Южное море. Теперь он родился заново? Или егопросто доставили в рай? Или в ад? Но сомнения всё же были поначалу. Может быть,их отзвук все ещё витал где-то в подсознании, заслонённый величием того, что онделал сейчас. Он шагал на сражение, единственный европеец среди армиичужестранцев. Сомневаться можно будет в последний предсмертный миг. Или впоследний миг, после которого наступит вечная жизнь.

Но допустит ли принцесса Асаи Едогими, чтобыеё захватили живой? Не последует ли она примеру жены Хосокавы и не совершит лисеппуку /воины называли это харакири/, предпочтя смерть плену? А за принцессой– её фрейлины? Нож, входящий в нежную смуглую плоть. Он почувствовал, какпокрывается холодным потом.

Армия останавливалась. Облако пыли, висевшееперед ним, оседало, следовавшие за ним повозки, скрипя, замедляли ход ивставали. Дорога все так же бежала меж невысоких холмов, ограничивавшихвидимость, но вдалеке Уилл разглядел крыши домов – по-видимому, какой-то город.И с такого расстояния все услышали вой сигнальных рожков и крики людей. –Подождите здесь, – приказал Уилл канонирам и поскакал к голове колонны. Солдатысмотрели ему вслед без всяких эмоций; они вполголоса разговаривали между собой,прислушиваясь к звукам битвы.

– Уилл Адамс?

– Господин Косукэ! – Доспехи на секретаревыглядели нелепо.

– Спешивайся, и поскорей.

Уилл скользнул вниз и опустился на колени. Онне заметил принца, сидящего на складном стуле у своего коня и окружённогоофицерами.

– Поднимайся, Уилл Адамс, – сказал Иеясу. –Что за спешка?

– Я услышал звуки битвы, мой господин, и…

– …Поскакал туда. Это хорошо, Уилл Адамс. Авот и гонец. Лошадь самурая была вся в мыле; всадник кинулся из седла прямо вноги Иеясу.

– Передовые посты Западных, мой господинИеясу. Наш авангард наткнулся на сильное сопротивление и отступил. Сейчас они ждутприказаний.

– Этот город – Огаки? – спросил Иеясу. – Пустьони разбивают лагерь. И все остальные тоже.

– Но, господин принц, – начал былопротестовать один из генералов, Като Есиаки, худощавый, со злыми глазамиветеран корейской кампании, – они же скажут, что вынудили нас остановиться!

– Я умираю от жажды, – произнёс принц Иеясу ипротянул руку. Сукэ быстро подал хозяину плод хурмы. Иеясу взял фрукт,посмотрел на него и улыбнулся.

– Вот что вас ждёт, господа: сегодня ночьюОгаки будет нашим.

Он разжал пальцы, и хурма упала на землю. Егостража с криками кинулась подбирать её и делить между собой.

– Ну, а вот этого я никак не пойму, Сукэ, –прошептал Уилл.

– Все очень просто, Уилл Адамс. Этот фруктпо-японски называется «огаки». Они посчитали это знамением.

Дождило. Монотонный бесконечный мелкий дождьсыпался с неба, погружая окружающий мир в дымку. За ней расплывались очертанияхолмов, терялись контуры долины. Пыль сначала прибило дождём, потом развезло вгрязь. Восточная армия замерла в своих палатках, обложив Огаки. Последний отдыхперед битвой? Уилл надеялся, что дождь скоро кончится. Сегодня двадцатоеоктября 1600 года. Это по меркам европейцев. Для японцев это двенадцатый деньпоры Холодных Рос года Крысы, в правление императора, которого ни один солдатэтой армии, за исключением даймио, никогда в жизни не видел. Точнее сказать –так как термин «холодные росы» оказался единственно правильным, – следовалопомнить, что через три дня этот сезон кончается и придёт «Начало СедыхМорозов». В любом случае, его пушки не смогут показать себя наилучшим образом.

А им, похоже, придавалось большое значение. Онстоял на задворках постоялого двора, конфискованного для размещения штаба.Принц Иеясу сидел в центре на вышитой циновке, его сыновья и офицеры стояливокруг на коленях. Говорил Косукэ но-Сукэ, собирая воедино разрозненные кусочкиполученной информации, показывая что-то на большой разноцветной карте, расстеленнойна полу перед принцем.

– Наш авангард вышел сюда, мой господин, –сказал Сукэ, опуская ладонь на группу холмов милях в двадцати к северо-западуот Огаки. – Они хотели двигаться дальше между холмами к Большим топям, но переднами сконцентрированы большие силы неприятеля.

– Сколько? – поинтересовался Иеясу, не повышаяголоса.

– Много, господин Иеясу. Господин Хосокавасообщает, что число их установить затруднительно, но никак не меньшевосьмидесяти тысяч воинов. Восемьдесят тысяч! Армия, которая потребовала бынапряжения всех сил любого европейского государства: а ведь это былагражданская война.

– Есть ли новости от Кобаякавы из Чикудзена? –спросил Иеясу. – Он уже присоединился к Западной армии?

– Пока нет, мой господин. Но сообщают, что ондвижется к нам. Иеясу кивнул.

– Мы выступим завтра и присоединимся кавангарду.

– Разве Западная армия не будет сражатьсяперед Огаки, господин Иеясу?

– Лучше, если бы они занялись именно этим, –сказал принц. – Но они втянутся в проход между горами. «Полицейский» – негенерал. Он предпочитает прятаться, а не сражаться. Косукэ но-Сукэ, сообщай мнепостоянно о местонахождении Кобаякавы. А теперь оставьте меня. – Его рукаприподнялась. – Ты останешься, Уилл Адамс. Все головы повернулись в его сторонуи тотчас снова отвернулись. Командиры выполнили коутоу и подались к выходу,Уилл слышал шорох их шагов и перешёптывание. Комната опустела, и он осталсянаедине с Токугавой. Для чего? Как бьётся его сердце.