– Но, Уилл Адамс, если он проиграл, то это иозначает, что он не сражался изо всех сил. Либо это, либо то, что ему вообще нестоило сражаться. Мужчина должен выбирать, лучший он или не лучший, до битвы, ане в её разгаре. Но для тех, кто поступает именно так и побеждает, Уилл Адамс,– для них мир недостаточно просторен. Запомни это. Я предпринял эту кампаниюиз-за твоего корабля и, следовательно, из-за тебя. Я считаю тебя своей звездой,своим небесным знамением, знаком, которого я так долго ждал. После победы, УиллАдамс, ты получишь всё, что пожелаешь.

– Я поражён вашей щедростью, мой господин.

– Тогда не забывай об обязанностях, которыенеотделимы от прав, – сказал Иеясу. – Ты носишь только один меч. Сукэ даст тебевторой. А теперь ступай. Приходи снова на рассвете.

Рёв сигнальной трубы разнёсся в ночи,подбросив Уилла с постели. Спросонья он долго не мог унять дрожь – снова лилдождь с завидным постоянством и упорством, пропитывая саму темноту, проникаядаже сквозь деревянный навес, возведённый канонирами для своего командира,превращая землю в непролазную грязь, превращая тело в студень, пробираясь всамые кости и не давая согреться.

– Он поднялся и протянул руку за своими двумямечами. Своими двумя мечами. Этот день может стать последним его днём на этойземле. Боже мой, никогда раньше ему не приходилось просыпаться с такой мыслью.

– Орудия готовы, Уилл Адамс. – Солдат стоял вдверях. Звали его Кимура. Хороший солдат, значительно более опытный, чем егокомандир.

– А армия?

– Авангард уже выступил.

– Я должен идти к господину Иеясу, – сказалУилл. – Я вернусь и сообщу, что нам будем приказано делать.

Он надел шлем – единственную часть доспехов,которую удалось подобрать по его размерам, – и поспешил сквозь мрак.Металлические пластины хотя и давили на голову, но в какой-то мере защищали отлившейся сверху воды. Ноги разъезжались в грязи, вокруг бесплатными тенямисновали люди. Темноту вспарывали звуки сигнальных горнов, с каждой минутойземля всё больше становилась похожа на болото. Выстрели из пушки, и ядрозасосёт туда, как воду в губку. Это если им удастся зажечь запал. Отаркебузиров толку будет не больше.

На него кто-то налетел. Он пригляделся – наяпонце были доспехи и два самурайских меча в белых ножнах. Однако в отличие отсамурая он не разразился ругательствами, а виновато улыбнулся.

– Я споткнулся из-за грязи, Уилл Адамс.

– Я тоже споткнулся, – успокоил его Уилл. –Удачи тебе сегодня.

– Удачи всем нашим друзьям. Я искал тебя вчеравечером, но кругом было слишком много народу. Теперь времени больше неостаётся. Принцесса Едогими велела передать тебе это.

Не успел Уилл полностью осознать происходящее,как половинка глиняного кольца очутилась в его руке. Сравнивать её с имевшейсявторой половинкой не имело смысла. А он предполагал, что следующие вызовы сноваприведут его к ней в спальню!

– Я должен уйти, пока это возможно, – сказалсамурай. – Но мне нужно узнать одно: кто из Западных даймио присылал гонца кИеясу?

Самая прекрасная женщина в Японии. А рядом сней – Пинто Магдалина со всем тем, что она могла дать. Против кого? Стареющегораспутника, зарящегося на трон? А его мечты? Вот в чём вопрос. Мечты об усладахплоти – это на ночь, но мечты о своей стране – это навсегда.

– Я служу Токугаве, – сказал он. – Отныне ивовеки. Японец бросил быстрый взгляд влево-вправо и положил руку на эфес меча.

– Попробуй вытащить его, и я удушу тебяраньше, чем ты обнажишь свой клинок до половины – сказал Уилл. – Мне ни к чемудраться по японским правилам. Воин заколебался, глядя на внушительную, дышащуюсилой фигуру Уилла, потом отпустил рукоять. Он облизнул пересохшие губы.

– Я не буду тебе мешать, – добавил Уилл. –Исчезни из лагеря так же, как и пробрался сюда. Но я не предам господина Иеясу.– Он заколебался. – Подожди. Передай принцессе… Скажи, что я чту её и моюпамять о ней и буду делать это всегда. Скажи, что я не хочу причинять ей зло,как и принц Иеясу. Скажи, что я молю простить меня за это, но принц Иеясувернул мне жизнь и вернул мне цель в жизни. И ещё скажи, что он лучше подходитдля управления этой страной. Вот мои причины, и надеюсь, что она поймёт меня.Несколько секунд самурай не спускал с него глаз.

– Прекрасные слова, – сказал он наконец. – ВЯпонии, Уилл Адамс, мы приберегаем прекрасные слова и прекрасные мысли дляпоэтических состязаний, чтобы произнести их перед микадо. Но это игра. В жизниже значение имеют поступки, а не слова. Ты можешь отказаться драться по нашимправилам, но можешь быть уверен – умрёшь ты как японец.

Он отступил на шаг и исчез за углом дома. Чтоэто у него на шее – дождь? Или испарина? Утро, столь холодное минуту назад,стало вдруг очень тёплым.

Он очутился перед дверью дома Иеясу. Часовыескрестили копья, но Косукэ но-Сукэ, в полной амуниции, как всегда, словно ждалза дверями.

– Входи, Уилл Адамс, – сказал он. – Мойгосподин Иеясу ожидает тебя. Ты уже искупался?

– Что?

– У нас традиция – купаться перед боем, –пояснил Сукэ. – Впрочем, теперь уже поздно. Но мой господин только что закончилкупанье и сейчас одевается. Он примет тебя через несколько секунд.

Внутренняя дверь отворилась, и Уилл упал наколени, потом коснулся лбом пола.

– Поднимись, Уилл Адамс. – Иеясу был уже почтиполностью облачён в доспехи, помогал ему вчерашний юноша. Второй мальчикпоспешно завязывал тесёмки нагрудного панциря, поправлял пояс, пристраивал наместо металлические поножи.

– Ты будешь замечательной мишенью из-за своегороста и отсутствия доспехов.

Сказать ему? Но враг не узнал ничего, и планыТокугавы были столь же неуязвимы сегодня, как и вчера. Он не ищет комплиментов,которые могли бы посеять семена подозрения.

– Может быть, ваши люди будут смотреть на менякак на флаг, господин Иеясу.

– Флаг? Это хорошо. Даже больше того. Ты ведьштурман, не так ли? Ты приведёшь нас к победе. Это прекрасно. Я все раздумывал,какое имя тебе дать. «Уилл Адамс» звучит слишком чуждо для наших ушей. А тыведь теперь один из нас. Я назову тебя Андзин Сама – Главный штурман, и с этогодня тебя будут знать под этим именем. А теперь, Сама, моё первое приказание:поезжай вперёд к линии фронта, и выбери место для своих орудий. Моя армия ужевыдвигается.