Им уже не нужно было спешить. Некуда. Вот что сказали мне шаги этих людей. Сердце екнуло. Глаза, наконец, различили фигуры с носилками, а на носилках – белую, но успевшую пропитаться мокрыми пятнами простыню, покрывавшую некую форму… недвижное тело.

Мужчина, шедший первым, оступился. Рука, свесившись с носилок, стянула простынь с лица… ее лица, некогда такого прекрасного, а теперь посеревшего и распухшего.

Глава 29

– Морин! – раздался вопль Бренды.

Я бросилась вперед, споткнулась, рухнула на колени и… оказалась на одном уровне с остекленевшими глазами Морин, широко раскрытыми, смотревшими на меня в упор. Призрак, воззрившийся на призрака. Тело Морин выглядело так, словно его накачали водой: щеки вздулись, рот – холодный черный зев, из которого в любой момент могли выползти черви. Мне это показалось?

Бренда ловила воздух ртом так, словно вмиг разучилась дышать. А я все не могла выйти из оцепенения. Слова просились с языка, но парализованные губы их не выпускали.

«Морин, что они с тобой сделали?»

Но Морин не отвечала, ее глаза обдавали меня жутким холодом…

А потом простынь вернулась на место, скрыла от меня ее лицо и серо-голубую руку. Еще несколько секунд – и носилки с телом исчезли за задними дверцами «Скорой».

– Хизер!

Голос отца упал передо мной спасительной веревкой. Я потянулась к ней, заставила себя встать и не сопротивлялась, когда отцовская рука притянула меня к его груди. Другой рукой папа обнял Бренду и так удерживал нас вместе, рядом с собой, рыдая в наши волосы. Бренда вторила ему; ее тяжелые, прерывистые всхлипы сотрясали все мое тело. Наконец, я сумела спросить:

– Что с ней случилось?

Отец еще немного постоял, не выпуская нас из объятий. А когда рыдания Бренды угасли до тихих содроганий, он быстро пожал наши руки и, отступив чуть в сторону, уставился на тропу. Таким сломленным я видела отца только раз – когда нас с мамой забрали в больницу.

Воспоминание вырвало меня из страшной реальности, унесло в не менее страшный день, только из прошлого. Небо каменоломен потеснили больничные лампы. Отец поехал в машине «Скорой помощи» со мной. Маму повезла другая машина.

Он выбрал меня.

«Мне так жаль, малышка, – проговорил отец, застыв с посеревшим лицом в конце салона «Скорой». Его оцепенелость резко контрастировала с быстрыми движениями парамедика, чьи руки порхали надо мной нежно, как мотыльки, в поисках ожогов на теле. – Мне не следовало этого делать. Никогда».

Отцовские слова сбили меня с толку. Ведь подожгла меня мать, а не папа. Но он был вне себя от волнения. Не отдавал отчет, что говорил…

Сейчас – на парковке у каменоломни – он говорил все четко и понятно. Хотя его глаза распухли от слез, а взгляд не отрывался от машины, увозившей от нас Морин.

– По мнению Джерома, это был суицид…

Бренда замотала головой; в глазах подруги отразилась правда, известная и мне. Но я первой нашла и выговорила четыре слова:

– Нет. Морин не могла…

Из леса вышли шериф Нильсон с помощником; в руке шерифа я заметила предмет, очень похожий на босоножку на платформе из той пары, в которой Морин выступала с нами на ярмарке.

Отец погладил меня по руке:

– Ты ничего бы не сделала…

Отец не понял меня! Морин была живее любого из нас. Она защищала маленьких детишек от хулиганов. Когда парни освистывали ее, она освистывала в ответ их. И она настояла на том, чтобы ей первой прокололи уши. Потому что она была Морин!

– Она не могла себя убить, папа.

Легкий ветерок дохнул нам в лица запахом озерной воды из карьеров. Если бы я прищурилась, то различила бы сквозь деревья глыбы горной породы, обрамлявшие их края. Но я не глядела в том направлении. Я смотрела на отца, и потому заметила, как с его лица слетела печаль, замещенная холодной, суровой маской.

Я прижала руки к груди.

– Подождем заключение судмедэксперта, Хизер. Но на теле Морин не было никаких ран.

Глава 30

На следующий день я пошла на работу. Хотя никто бы мне и слова не сказал, если бы я отпросилась. Мама даже сама предложила мне остаться дома, когда я зашла ее проведать. Она лежала в постели, выглядела нормально (для нее): взгляд ясный, губы выгнуты в красивую линию. Этого было достаточно, чтобы я без опаски оставила дома Джуни. Но что бы я там делала? Каждый раз, стоило мне только моргнуть, я видела Морин, ее стеклянные, ничего не выражавшие глаза, устремленные в никуда, рот, вывернутый в вечном крике.

Кулинарию должен был открыть Клод. Но его не оказалось на месте, когда я подъехала. Так что подготовку к открытию я взяла на себя. Торговый центр был на удивление малолюден для жаркого дня. Когда асфальт становился достаточно липким для того, чтобы поглотить подножку твоего двухколесного коня, ты всегда мог рассчитывать на людей, забежавших с улицы в магазин в поисках спасительных кондиционеров. Но сегодня посетителей в «Зайре» было вдвое меньше обычного. Где они все находились? Где собрались? Чем занимались? Обсуждали происшедшее с Морин?

– Привет, – сказал Клод, вынырнув из-за моей спины. – Я остановился у твоего дома. Думал, мы поедем сюда вместе. Джуни сказала, что ты уже отчалила.

– Ну да. – Я уставилась поверх кассового аппарата на продуктовый отдел. Миссис Питт перебирала там супы, выставленные на витрины, нюхала их и ставила обратно. Семья Питтов была состоятельной по меркам Пэнтауна. У них имелась даже микроволновка. Миссис Питт всегда держала в ней стакан с водой, чтобы она ненароком не стала причиной пожара.

– Я слышал о Морин.

– Угу… – Мне хотелось и дальше наблюдать за миссис Питт, но голос Клода резонировал такой скорбью, что я повернулась к нему. Вид парня – пепельная кожа, «енотовые» тени вокруг глаз – потряс меня и моментально вернул к реальности. – Ты в порядке?

Рот Клода скривился, но не открылся. А затем мои уши уловили еле слышное:

– Что там случилось?

Его вопрос был важней нас обоих.

– Шериф говорит – суицид.

– Он думает, что Морин сама себя утопила?

Накануне мы с Брендой по дороге от каменоломни домой изломали над этим головы.

– Именно так. Но ты же знаешь, какой отличной пловчихой она была.

– Карьеры очень глубокие, – покачал головой Клод. – Там тонули даже сильные пловцы. Нам всем известны эти случаи. Довольно, чтобы ногу свело, и человек не вынырнет. Может, Морин там была не одна.

– Может быть… – «Или шериф Нильсон убил ее в другом